В конце концов, вся банда, состоявшая из восьми человек, была арестована вместе с восемью своими подручными (все оказались ближайшими родственниками бандитов). Шесть членов банды были приговорены к лишению свободы на срок 25 лет, один — к 15-летнему заключению, пять — к 10-ти годам, трое получили 3-х летний срок (среди них две матери бандитов), один — срок в 2 года. В ходе следствия члены банды подтвердили, что в течение нескольких лет они делили между собой награбленные деньги, закопав какую-то часть у себя на огороде. “Большая часть денег была истрачена на пьянство или приобретение дорогих вещей”[40]. Три члена банды намеревались когда-нибудь купить себе по хорошему дому в г. Осипенко Запорожской области.
Есть еще один способ установить состав преступных групп. Воспользовавшись возможностью внимательно изучить несколько десятков дел о бандитизме, автор пришел к следующему выводу: на протяжении всего периода бандиты и их главари принадлежали к местному населению, но их социальный состав претерпел значительные изменения. В 1944–1946 гг. грабеж был главным источником существования бандитов. “Обычных подозреваемых” в это время следовало искать в основном среди “общественных паразитов”, как называли этих людей в МВД. К 1947 г. категория “общественных паразитов” не исчезла, однако в бандитскую среду влилась новые люди из числа демобилизованных солдат, которые, возвращаясь домой, вместо лавров победителей встречали повсеместные лишения и трудности.
После того, как в 1946–1947 гг. советская власть приложила большие усилия по борьбе с бандитизмом, частота вооруженных нападений значительно снизилась. Однако бандитизм сохранял прочные позиции и в 1950-е гг. Внимательный взгляд на анкетные данные бандитов, без сомнения, показывает, что советский бандитизм процветал при молчаливом попустительстве и даже активном соучастии местных партийных лидеров. До 1946 г. практически все бандиты были беспартийными. После 1947 г. принадлежность к партии или комсомолу стала непременным условием социального бандитизма. Конечно, далеко не все бандиты состояли в партии, но в каждой банде среди главарей имелся хоть один коммунист или комсомолец. В Политбюро осознавали проблему, но не находили ей простого решения.
Последний вопрос непосредственно связан с дискуссией о том, какое влияние бандитизм, процветавший на советской территории во время и после Второй мировой войны, оказывал на трансформацию системы в последние годы жизни Сталина. Существует два подхода к рассмотрению этой проблемы. С одной стороны, очевидно, что страх и отсутствие безопасности порождали в массах стремление к утверждению советской законности и порядка. Поздний сталинизм развивался не в вакууме — усиление государственного контроля, даже в ущерб гражданским свободам, приветствовалось достаточно широкими слоями населения страны, которые видели в преступности главную угрозу жизни и имуществу людей. Как замечал житель Московской области в письме своему сыну в 1946 г.: “Давно пора милиции делать то, что ей положено: защищать спокойствие граждан”[41]. Осенью 1945 г. член партии А. С. Ганенко писал из Архангельска в “Правду”: государство “должно принять срочные и решительные меры в борьбе с бандитизмом. Мы хотим, чтобы наши города восстали из пепла и стали оживленными, шумными, веселыми”[42].
Многочисленные источники показывают, как советские руководители реагировали на этот призыв. В феврале 1947 г. заместитель начальника отдела партийного контроля Поздняк написал гневный доклад на имя секретаря ЦК Н. С. Патоличева, настаивая на срочных и решительных карательных мерах, чтобы одолеть настоящую эпидемию вооруженных нападений: