— Капитан-лейтенант Котлов, как дела у вас с матчастью? — для порядка поинтересовался командир бригады.
— Отремонтировали, товарищ капитан 1-го ранга. Дизеля в порядке. С электрикой штурман сегодня разберется, должны новый гирокомпас установить. Аккумуляторы… — Котлов запнулся. — Аккумуляторы заряд держат, но выделение водорода выше допустимого.
— Когда сможете устранить? Помощь бригадных специалистов нужна?
— Менять надо батареи, четыре секции точно.
— А почему на заводе не заменили?
— Сами знаете, не входило в утвержденный перечень работ, — поддержал своего командира старший лейтенант Соколов.
— Когда будете готовы к выходу в море?
— Через два дня. — Котлов хитровато прищурился и по привычке полез в карман за трубкой. Курить хотелось страшно, но, пока идет совещание, нельзя, Кошелев сам не курил и другим не разрешал.
— Сегодня мои люди заменят гирокомпас и перепроверят системы. Боцманская команда к шестнадцати часам доложит об исправности клапанов и рулей глубины. Остается принять боеприпасы, погрузить торпеды, продовольствие, принять топливо, и мы готовы.
— Ишь ты, какой правильный: к шестнадцати доложат, — хмыкнул Кошелев, но про себя командир бригады был доволен ответом, так и надо докладывать. Знал: на Д-3 все будет в порядке, и командир корабля хоть себе на уме, но службу знает. Если бы не война, Котлова назначили бы на новый подводный крейсер. Штатное расписание было утверждено, но тут сам Кошелев притормозил назначение. Ему была важнее старая, но боеспособная и с хорошим командиром подлодка, чем новый, мощный, но пока небоеспособный корабль.
Совещание завершилось, подводники и флотские специалисты рванули вон из кабинета на улицу, по пути доставая портсигары и зажигалки. Одним из первых на крыльцо выскочил Виктор Котлов. Настроение у него было похоронным. На совещании капитан-лейтенант специально напустил на себя делано равнодушный вид, но на душе как будто камень лежал.
— Будем Скапа-Флоу перекрывать? — полюбопытствовал старпом, догоняя неторопливо марширующего в сторону пирсов командира.
— Или в Ла-Манше тонуть, — невозмутимым тоном ответил Котлов. Затянувшись и выпустив облако ароматного дыма, Виктор Николаевич продолжил: — Ты, это самое, язык придерживай. Мало ли какая дрянь услышит, а нам пока знать о цели операции не положено.
— Разумно, — согласился старпом, на всякий случай озираясь по сторонам.
Узкая грязная улочка рыбацкого поселка с непроизносимым названием. Людей не видно. Местные сидят по домам и кучкуются в питейных заведениях. Изредка попадаются спешащие по своим делам краснофлотцы и немецкие солдаты из комендантских и интендантских подразделений. Передовая база советского флота.
Со стороны отдельно стоящего здания штаба хорошо видны замершие у причалов и бортов плавбаз похожие на спины акул подводные лодки. Полтора десятка кораблей, большинство успело провести предпоходный ремонт, только С-5 и Щ-317 будут готовы к выходу в море не раньше чем через две недели. У обоих балтийцев обнаружились серьезные неполадки с электромоторами. Приходится ждать транспорт с запасными частями. Моторы своими силами не восстановить.
Котлов и Соколов медленно спустились на берег. Под ногами скрипела свежеотсыпанная щебенка. Дорогу отремонтировали считаные дни назад. До этого здесь была обычная, вдрызг разбитая колесами грунтовка. С первого дня после перебазировки во фьорд флотские командиры бомбардировали сухопутное начальство рапортами с мольбами навести порядок на территории новой базы и разобраться с интендантским бардаком. Не помогало. И только две недели назад, когда на спуске опрокинулся грузовик, везший торпеду, командование всполошилось, оторвало зады от стульев и организовало ремонт дороги.
К слову сказать, все решили немцы. Комендант выехал на место, прикинул объем работ. Через два дня фельджандармерия пригнала толпу английских и норвежских военнопленных, обеспечила дополнительный транспорт, открыли карьер, и работа закипела.
Наблюдая за копошением дорожных рабочих и курировавшими ход работ специалистами, Виктор Котлов невольно проникся к союзникам чувством уважения. Жестокие сволочи, но работать умеют! Они все делали добросовестно, надежно, быстро и при этом без наших вековечных расейских авралов и неразберихи. Каждый знал свое дело. Бригадам заключенных указали фронты работ, заранее подсчитали нормы времени и распределили рабочую силу.