Раш еще раз повторил известный тезис о том, что войска трех держав вошли в Берлин также и потому, что они были выведены с территории приблизительно в 50 тыс. квадратных километров, которая входила в советскую зону оккупации, но была занята весной 1945 г. англо-американскими войсками.
Подытожил Раш этот экскурс в историю вопроса и его международно — правовую плоскость словами: «Мое правительство считает…, что оно оккупирует свой сектор в Берлине по законному праву, вытекающему из поражения и капитуляции Германии и обретенному в официальных соглашениях между главными союзниками. Я суммирую: права США, Франции и Соединенного Королевства в отношении их пребывания в Берлине вытекают из того же источника, что и права Советского Союза»[80].
Не вызывало сомнений, что достичь единства взглядов по вопросам происхождения прав четырех держав в Берлине и статуса города было невозможно. В сложившихся условиях лучший способ решения проблемы заключался в том, чтобы вынести эти вопросы за скобки переговоров.
Для СССР одним из важнейших на переговорах был вопрос о «противоправных действиях» ФРГ в Западном Берлине. На заседании 9 июня 1970 г. П. А. Абрасимов подробно изложил взгляды советской стороны на различные аспекты этого вопроса.
Основной причиной возникающих здесь осложнений, подчеркнул посол СССР в ГДР, является «несовместимая с особым статусом Западного Берлина деятельность известных кругов ФРГ. Она не могла бы иметь место, если бы эти круги не встречали терпимого отношения и покровительства со стороны военных властей трех западных держав»[81]. Абрасимов напомнил, что правительство ФРГ «десятки раз публично утверждало, что, с его точки зрения, Западный Берлин — это часть ФРГ, земля ФРГ. Представители Западного Берлина председательствуют в бундесрате как представители земли, входящей в состав ФРГ. Запад-
ногерманское власти и на практике ведут себя так, будто Западный Берлин принадлежит ФРГ. Заседания парламентских, правительственных, судебных органов ФРГ в Западном Берлине, выборы президента являются ничем иным, как попыткой осуществления актов государственного верховенства в отношении Западного Берлина»[82].
Абрасимов отметил также, что городская палата депутатов на каждой своей сессии «штампует решения о распространении на Западный Берлин законов, постановлений и международных соглашений ФРГ». Все это свидетельствует о том, что Федеративная Республика «хотела бы добиться максимально широкого включения Западного Берлина в свою государственную систему, аннексировать этот город»[83].
Особенно недопустимыми советский посол назвал следующие действия ФРГ:
«— Попытки… не признавать особое положение Западного Берлина и распространять не него свою власть, в какую бы форму они не облекались;
— демонстрация политических притязаний ФРГ на Западный Берлин будь то сессии бундестага, бундесрата или иных органов, заседания кабинета, визиты официальных лиц ФРГ для отправления здесь государственных функций или иные действия аналогичного характера;
— присутствие в Западном Берлине филиалов министерств и других правительственных органов и ведомств ФРГ;
— действия западноберлинских властей, а также органов ФРГ, направленные на нарушение союзнических постановлений и решений о демилитаризации;
— деятельность в Западном Берлине неонацистских и реваншистских организаций в любой форме и под любой вывеской;
— враждебная пропаганда с территории Западного Берлина против Советского Союза и дружественных ему государств»[84].
Абрасимов подчеркнул, что устранение этих явлений создавало бы необходимые условия, в контексте которых могли бы быть рассмотрены и другие вопросы. Оно не предполагало ломки существовавшего экономического и социального уклада жизни населения Западного Берлина и не наносило ущерба жизнеспособности города.