В отношении связей Западного Берлина с внешним миром, продолжал Абрасимов, можно было бы записать, что в рамках своей компетенции и ответственности стороны будут способствовать поддержанию и развитию экономических, культурных и иных мирных связей города. Содержание состоявшихся между послами обсуждений было бы целесообразно довести до сведения правительств ГДР, ФРГ и сената Западного Берлина.
Что касается второго раздела возможной договоренности, то, с точки зрения СССР, было бы целесообразно, чтобы между четырьмя державами было достигнуто согласие в необходимости осуществления ряда практических шагов в целях нормализации обстановки в Западном Берлине и вокруг него. Это предполагало бы, что три державы будут воздерживаться от проведения в Западном Берлине мероприятий, которые могут затронуть законные права и интересы других, а также предпримут необходимые шаги, чтобы такого рода меры и действия политического, военного или иного порядка не осуществлялись в Западном Берлине третьими странами. Три державы должны были бы, в частности, позаботиться о том, чтобы в Западном Берлине не допускалась деятельность парламентских и других политических органов ФРГ, в том числе было бы прекращено проведение в этом городе сессий бундестага, бундесрата и их органов, заседаний кабинета министров ФРГ, а также функционирование филиалов различных политических ведомств Федеративной Республики. Официальные лица ФРГ могли бы по-прежнему посещать Западный Берлин, но лишь в качестве гостей оккупационных властей или сената, без осуществления в городе каких-либо актов государственного верховенства[155].
В возможной договоренности, продолжал Абрасимов, следовало бы также зафиксировать, что в Западном Берлине впредь не будут проводиться федеральные съезды и конгрессы политических партий и организаций ФРГ. Эти незаконные мероприятия всегда служили источником трений и неприятностей. Советская сторона не возражает, если в городе будут проходить международные съезды и конгрессы, но они не могут организовываться ФРГ и проходить под ее патронатом.
После выступления Абрасимова на заседании 9 октября 1970 г. слово взял посол Англии в Бонне Джеклинг. В «разряженном тоне» он заявил, что «послы, собственно говоря, уже давно обсуждают вопросы, о которых говорит сейчас советский посол… Из того, что было сейчас тут сказано, можно сделать вывод, что нет смысла продолжать обсуждение… Мы движемся сейчас назад, а не вперед»[156].
Джеклинга поддержал Сованьярг. Французский посол в ФРГ сказал, что он «также разочарован, но не работой советников, а тем, что. сейчас услышал от советского посла. Сегодняшние высказывания советского посла лишь повторяют положения советского рабочего документа от 23 сентября с. г. Если мы не можем отойти от старых позиций, то действительно мало смысла продолжать обсуждение»[157]. Сованьярг заявил, что, по его мнению, на этом заседании (9 октября. — Р. Д.) послы должны были приступить к обсуждению практических мер, но «вместо этого советская сторона вновь говорит сегодня, что она не готова обсуждать вопросы, относящиеся к Берлину, как к таковому»[158].
Сованьярг напомнил, что западные державы, как это говорили их послы в ФРГ уже на первом заседании, «не готовы обсуждать лишь Западный Берлин. Для французской стороны совершенно неприемлемо, если в первой части возможной договоренности будет сказано лишь о Западном Берлине». В отношении предложенных СССР вариантов определения района, на который должна распространяться возможная договоренность, Сованьярг с сарказмом сказал: «Советская сторона говорит, что она дала нам сегодня большой выбор формулировок, но этот выбор все равно, что выбор между повешением, расстрелом или отсечением головы»[159].
Выступая на встрече послов 9 октября повторно, Абрасимов сделал ударение на том, что «на сколько западные державы пойдут на рассмотрение изложенных им вопросов, на столько советская сторона пойдет на рассмотрение интересующих их вопросов доступа и т. д.»[160].
Что касается прав западных держав в Западном Берлине, то, как отметил Абрасимов, «советская сторона на эти права не посягает. Однако из прав вытекают и определенные обязанности. Я имею в виду обязанности наших союзников придерживаться соглашений, касающихся Западного Берлина, а не приглашать нас задним числом признавать то, что они сделали ранее в нарушение этих соглашений»[161].