Именно писатели проявили отчетливую тенденцию раскрыть подробности своей личной жизни – под знаком исторической значимости интимности.
Возьмем, например, поэта Давида Самойловича Самойлова (1920–1990): его личная жизнь и потаенные мысли были обнародованы в целой серии дневников, записей и мемуаров, изданных и переизданных с активным участием вдовы автора, начиная с года его смерти. Здесь и ежедневная хроника мыслей – «Поденные записи» (1990–1992; 2002), и хроника бытовых событий – «Общий дневник» (1992), и мемуарные эссе – «Памятные записки» (1995), и записки о семейной жизни – «Перебирая наши даты» (2000); и этот корпус разнообразных текстов документирует всю жизнь Самойлова, почти совпавшую с советской эпохой10.
Драматург Леонид Генрихович Зорин (1924–2020) опубликовал «мемуарный роман» «Авансцена» (1997), в котором на сцене выступает он сам в период с 1934 по 1994 год, а сюжетной нитью является конфронтация автора с советской властью – драматическая борьба за постановку своих пьес. Издал он и том разрозненных заметок «Зеленые тетради» (1999); в предисловии указывается, что автор вел дневник, пока не опубликованный11.
Писатель Юрий Маркович Нагибин (1920–1994) предоставил свой шокирующе откровенный дневник (за 1942–1986 годы) для публикации еще при жизни, но умер прежде, чем рукопись вышла в свет. Стоя у тела писателя во время похорон, его издатель, подготовивший дневники к печати, чувствовал, что истинную жизнь Нагибина знал он один. (При этом он подумал, что «дневник при жизни нужно хранить в столе»12.) Нагибин документировал в дневнике свои конфликты с властью – борьбу против цензурных искажений своих книг и фильмов и за возможность заграничных поездок. Он представил и сложную картину собственной интимной жизни – запутанную историю своего происхождения, шесть браков и далеко не конвенциональный домашний быт. Годом позже, продав тридцать пять тысяч экземпляров, тот же редактор выпустил второе издание дневника Нагибина, дополненное научным аппаратом (комментариями, указателем имен и фотографиями). За этим последовали и другие переиздания13.
Знаменитые «Записки об Анне Ахматовой» литературоведа и профессионального редактора Лидии Корнеевны Чуковской (1907–1996) – это дневник, который она вела за другого. В течение многих лет Чуковская в мельчайших подробностях документировала каждодневную интимную жизнь Анны Андреевны Ахматовой (1889–1966) в годы террора, войны и оттепели – жизнь, деформированную (как считали обе) под давлением советской власти. Между 1989 и 1997 годами этот документ появился в нескольких изданиях, включая научное, с обширным справочным аппаратом (сносками, комментариями, указателями, фотографиями, подготовленными автором, ее дочерью и их помощниками). Этот научный аппарат связывает записи, сделанные в 1938–1941 и 1952–1966 годах, с настоящим моментом14.
Но не только профессиональные литераторы публикуют обширные записи о своей интимной жизни, представленной на фоне советской истории. Замечательный пример – дневник Эльвиры Григорьевны Филипович (род. 1934), которая представляется как «обыкновенная женщина». Первый том был опубликован (за счет автора) в 2000 году в Подольске (в количестве 500 экземпляров) под заглавием «От советской пионерки до челнока-пенсионерки (мой дневник). Книга 1 (1944–1972)». Этот дневник шаг за шагом документирует жизнь подростка во время войны, студентки сельскохозяйственной академии в 1950‐е годы, зоотехника-практика в 1960‐е (в том числе и на целине) и, в более поздние годы, карьеру специалиста по питанию животных с научной степенью, патентами и публикациями. Это также история дочери, выросшей с матерью-одиночкой, жены, не раз обманутой мужем, матери, жизнь которой обусловлена текущей исторической ситуацией, от детства в условиях войны и эвакуации до работы на целине и жизни за границей (в Чехословакии, откуда ее муж). О политических взглядах автора и ее отношении к советской власти мы знаем немного. Заглавие хроники обещает нам довести историю жизни до постсоветского времени, когда героиня стала «челноком» (то есть торговцем мелкими товарами, перевозимыми из ближней заграницы). Второй том, вышедший в 2003 году, охватывает 1973–1994 годы, включая и печальную карьеру челнока15. К этому времени Филипович стала автором повести, рассказов и эссе.
Что касается охвата времени, то изданные мемуарно-автобиографические тексты охватывают весь период советской истории, от революции до наших дней. Сталинские и военные годы документированы с особой тщательностью. Имеются, однако, и «истории вчерашнего дня». Одна их них, «Семидесятые как предмет истории культуры», – сборник эссе, в которых профессионалы подвергают историческому и семиотическому анализу материал собственной жизни, и притом недавней16. Другая, «Вечер в Летнем саду: Эпизоды из истории „второй культуры“» библиографа Дмитрия Северюхина (род. 1954), написана от лица тех, кто был «зачат» уже после Сталина, а именно родившихся между 1954 и 1974 годом17. Появились и «сиюминутные мемуары», написанные политическими деятелями, что побудило одного критика спросить: «„Мемуары о сегодняшнем дне“ – возможно ли это?»18
10
11
12
13
14
Приведу основные издания этого много раз переиздававшегося текста:
15
16
Семидесятые как предмет истории культуры / Ред.-сост. К. Ю. Рогов. М.; Венеция: ОГИ, 1998. Толстовская фраза «история вчерашнего дня» была использована в заглавии эссе Александра Жолковского в этом сборнике, «Из истории вчерашнего дня» (с. 135–152).
17
Определение из рецензии Юлии Жуковой на «Вечер в Летнем саду»: Новая русская книга. 2000. № 4–5. С. 84.
18