Как бы там ни было, но американцам Флори и его группа передали свои наработки по пенициллину совершенно бескорыстно. Зато потом и американцы бескорыстно поделились с британцами технологией глубинного брожения. Правда, известно, что со стороны американцев предпринимались попытки «выставить счёт» англичанам за это. Однако последние их быстро «осадили», заявив, что в таком случае запатентуют пенициллин и вполне окупят свои расходы на закуп технологии глубинного брожения [45; 207].
Т.е. не без недоразумений, но англо-саксонские союзники наладили сотрудничество в области производства столь нужного во время войны лекарства.
Только вот ни Британия, ни США не захотели даже за деньги поделиться прогрессивной технологией со своим русским союзником. На этом фоне поступок Чейна выглядит чрезвычайно благородно, хоть технологию СССР он продал, а не передал бескорыстно. Когда же в руках советских учёных оказалась сама технология, то пришлось и специалистов из СССР обучить, и оборудование поставить – ведь на этом тоже можно было сделать деньги, и раз скрывать уже всё равно было нечего, то британцы «подсуетились» и деньги сделали, утерев, тем самым, нос американцам в вопросах предприимчивости.
Обвинение второе. Советские разработки пенициллина были абсолютно несамостоятельны, вторичны. А потому ни Ермольева, ни СССР не имели права заявлять ни о каких своих приоритетах на этот препарат. И Советский Союз не имел никакого права гордиться своим крустозином.
«Приоритет команды английских учёных Александра Флеминга, Говарда Флори и Эрнста Чейни в его (т.е. пенициллина – И.Д.) открытии и получении был признан мировым научным сообществом, о чём говорит присуждение им в 1945 году Нобелевской премии», – пишет, например, г-жа Е.В. Шерстнева, сотрудница национального исследовательского института общественного здоровья имени Н.А. Семашко. И продолжает: «В то же время создание “советского пенициллина” являлось предметом гордости исключительно СССР. При этом для советских граждан фактологию столь важного для нашей страны события заменила талантливо написанная версия Вениамина Каверина (речь о трилогии «Открытая книга» – И.Д.).
Благодаря этому до сих пор в сознании соотечественников живёт убеждение в независимой от иностранных учёных разработке пенициллина в нашей стране… Утверждается также, что советский пенициллин оказался гораздо активнее зарубежного. С лёгкой руки советских авторов население СССР обрело уверенность в том, что хитрые союзники не поделились с нами не только рецептом изготовления, но и готовым пенициллином, и жизни наших солдат спасал исключительно пенициллин-крустозин З.В. Ермольевой» [74; 1 – 2].
Также, по мнению г-жи Шерстневой, советская Большая медицинская энциклопедия (в изданиях разных лет) о Флеминге, Флори и Чейне в связи с пенициллином говорит мало и зачем-то упоминает З.В. Ермольеву [74; 1 – 2].
С позиций наших западно-ориентированных «демоправдюков», гордиться достижениями своей страны (России, СССР) вообще, в принципе, – грех! Гордиться нам, советским людям, гражданам России, в своей истории нечем. Единственное, что мы можем делать – восхищаться деяниями «пресветлого» Запада, который есть средоточие всего лучшего на планете Земля.
Поскольку с подобной точкой зрения этих деятелей априорно согласятся далеко не все, то под свои утверждения они стремятся «подверстать» некие доказательства (как правило, малоубедительные), а коль скоро последних не оказывается, то «пускаются во все тяжкие»: нагло лгут, поливают грязью, ёрничают, презрительно «пофыркивают». Арсенал методов у этой низкопробной публики тот ещё – низкопробный.
Ну, например, можно употребить такое выражение, как «полукустарный крустозин» и потереть руки, восхищаясь своим остроумием: мол, какой удачный каламбурчик (кустарный – крустозин)! [54; 1]
Можно написать, что Флори, приехав в СССР, «из достижений… отметил искусство Галины Улановой», подчеркнув тем самым, что крустозин уступал пенициллину по всем статьям, и опять, видимо, потирая руки от своего остроумия: нет, ну как поддел «совков»! [75; 461]