Изучались эпидемиологические особенности ГЛПС, роль грызунов в сохранении и распространении вируса. Предпринимались настойчивые попытки выделить вирус ГЛПС. Однако раньше выделить вирус удалось южнокорейскому вирусологу Хо Ванг Ли, который и дал ему название «Ханта-вирус». Коллектив под руководством М.П. Чумакова установил антигенную специфичность штаммов вируса, циркулирующих на территории нашей страны, и провёл работу по созданию вакцины против ГЛПС.
Любопытно, что в 1949 году Михаил Петрович, «закоренелый вирусолог», предложил и возглавил комплексную программу ликвидации трахомы – инфекционного заболевания глаз, вызываемого бактериальной инфекцией. Болезнь была чрезвычайно серьёзной, приводящей просто к огромному числу случаев полной слепоты и неменьшему количеству случаев частичной потери зрения. Исследование, проведённое М.П. Чумаковым и его сотрудниками, позволило предложить эффективное средство лечения – мазь с тетрациклином. Трахома была ликвидирована по всей стране.
Послевоенные годы – время весьма быстрого карьерного роста Михаила Петровича (как мог убедиться читатель, весьма заслуженного).
В 1948 году его назначают заместителем директора по науке Института неврологии АМН СССР.
В 1949 году учёного избирают членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР.
Уже в 1950 году М.П. Чумакова назначают директором Института вирусологии имени Д.И. Ивановского. Михаил Петрович добился, чтобы в этот институт перевели из Института неврологии его «родной» отдел вирусных нейроинфекций. Вскоре отдел был преобразован в лабораторию полиомиелита и эндемических лихорадок.
Но столь успешное продвижение по карьерной лестнице оборвалось буквально в один миг. В 1952 году «разразилось» «дело врачей». Никакие репрессии ни самого М.П. Чумакова, ни его друзей, родственников, коллег не коснулись (всё-таки «на дворе» был не 1937 год). Однако в январе 1953 года в Институт вирусологии пришла разнарядка: сократить нескольких сотрудников (минимум трёх) с еврейскими фамилиями. Михаил Петрович, член ВКП(б) с 1940 года, был просто взбешён подобным распоряжением и заявил «разнарядчикм» в весьма резкой форме (а за словом в карман он никогда не лез и откровенно высказывал то, что думает, и «начальству» всех «мастей», и даже иностранным гостям, коли они этого заслуживали), что увольнять данных сотрудников у него нет никаких оснований, они – замечательные работники, и что он, как коммунист, совсем по-другому понимает национальную политику партии.
Последовал сначала выговор по партийной линии, затем – исключение из партии. Разумеется, воспоследовало и снятие с поста директора Института вирусологии. У Михаила Петровича были основания опасаться и более серьёзных последствий. Но обошлось…
Уже после смерти Сталина в марте 1953 года курс партии поменялся. Но ни партийное, ни научное «начальство» не спешили «реабилитировать» строптивого вирусолога.
Михаил Петрович в 1953 – 1954 годах был заведующим лабораторией эндемических лихорадок на своём «старом месте работы» – в Институте неврологии АМН СССР.
Но в 1955 году о «почти забытом» Чумакове «вспомнили» на самом высоком уровне, т.е. на уровне Советского правительства.
Дело в том, что в СССР «прорвалась» эпидемия полиомиелита.
* * *
Чтобы читателю было понятней, с какой угрозой столкнулись и человечество в целом, и наша страна, коротко расскажем об этой болезни и истории борьбы с ней.
На первый взгляд может показаться, что с полиомиелитом люди встретились только в ХХ веке, что именно в этом столетии совершенно новая болезнь обрушилась на человечество. Напрашивается даже некоторая аналогия с «испанкой»: эпидемия полиомиелита, так же, как и «испанки», разразилась в конце Первой мировой войны (в 1916 году в США началась первая большая эпидемия полиомиелита; в 1918 году там же, в США, вспыхнула эпидемия «испанки»).
Но подобное впечатление неверно, да и аналогия весьма поверхностна (основана на примерном совпадении начала эпидемических вспышек и совпадении места этого начала).