Излишне говорить, что созданную им вакцину Н.Ф. Гамалея испытал на себе. Затем добровольцем-испытателем выступила жена Николая Фёдоровича.
Изучая действие своей противохолерной вакцины, Николай Фёдорович сделал попутное открытие. В своих «Воспоминаниях» он написал, что лихорадка, которой сопровождалась прививка, по существу, была той самой «туберкулиновой лихорадкой», которую спустя два года описал как своё открытие Роберт Кох [10; 14]. Гамалея выдвинул теорию вакцинной лихорадки, доказав на опытах, что лихорадочная реакция, повышение температуры – одно из проявлений выработки иммунитета к возбудителю.
Испытав действие разработанной им противохолерной вакцины, проверив её эффективность, Николай Фёдорович при активнейшем содействии своих сотрудников и учеников начал добиваться широкого проведения в России противохолерных прививок. Многое удалось сделать, хотя содействие властей в этом вопросе было минимальным. Только во время Первой мировой войны вакцинация против холеры обрела поистине большой масштаб (прививались как военные, так и гражданское население).
В ходе изучения холерного вибриона Н.Ф Гамалее удалось установить, что он вырабатывает не один, как считалось ранее, а два яда, и оба являются эндотоксинами.
Кстати, о микробных токсинах. В предыдущей главе говорилось, что на рубеже 80 – 90-х гг. XIX столетия началось интенсивное изучение микробных токсинов. Николай Фёдорович внёс в это изучение немалый вклад. Уже в 1892 году вышла его работа «Бактерийные яды», в которой он обобщил результаты своих исследований в этом вопросе. Гамалея доказывал, что болезнетворное действие микробов обусловлено, в основном, влиянием их ядов (токсинов) на макроорганизм. Теперь это положение общепризнанно, тогда – было внове.
Остаётся только поражаться работоспособности учёного, ибо уже в следующем, 1893, году он подводит некоторые итоги своего изучения холеры и защищает докторскую диссертацию под названием «Этиология холеры с точки зрения экспериментальной патологии».
Защита проходит в Петербурге, в стенах Военно-медицинской академии, которую Николай Фёдорович немногим менее десяти лет назад закончил. Проходит блестяще. Новоиспечённого доктора медицины тут же приглашают на работу: директор терапевтической клиники Военно-медицинской академии профессор Ф.И. Пастернацкий предлагает Гамалее устроить в клинике и возглавить бактериологическую лабораторию. Николай Фёдорович соглашается.
Необходимо сказать, что с защитой диссертации Гамалея не прекратил свои исследования холеры. В общей сложности он посвятил этой тематике около двух десятков лет. Специалисты отмечают, что, несмотря на большие достижения Гамалеи в изучении различных инфекционных заболеваний, исследовании многих вопросов микробиологии, именно в области изучения и профилактики холеры лежит наиболее выдающийся вклад учёного в науку и медицинскую практику.
Итак, около трёх лет, с 1893 по 1896 год, Гамалея плодотворно работал в Петербурге, в клинике Пастернацкого. И тем не менее в 1896 году он вернулся в Одессу. Очевидно, тянуло на малую родину, к своему первому, а потому и по-особенному любимому детищу – Одесской бактериологической станции. На её базе Николай Фёдорович планирует создать Бактериологический институт. Три года практической и исследовательской работы10 на станции учёный сочетал с организационной деятельностью. Наконец, в 1899 году институт был открыт. Николай Фёдорович стал его директором.
Институт занимался не только научными исследованиями. Микробиологическая подготовка врачей, диагностика инфекционных заболеваний и борьба с ними, изготовление вакцин и сывороток, проведение вакцинаций – вот полный перечень дел руководимого Гамалеей научного учреждения.
Но учреждение это было частным. Государство не выделило на создание Бактериологического института в Одессе ни копейки. Институт создавался на средства Гамалеи. На его же деньги, в основном, и содержался. Какие-то средства приносили оказание некоторых платных услуг, пожертвования меценатов, помощь земства и Одесской городской управы.
Между тем царская Россия, как уже отмечалось, была «богата» на эпидемии. В таких условиях важность того, чем занимался Одесский бактериологический институт, была огромна, и невнимание к нему правительства свидетельствовало, по меньшей мере, об умственной «близорукости» этого правительства.
Подобная «близорукость» вскоре сказалась. И ни где-нибудь, а в Одессе. И именно Гамалея и возглавляемый им институт спасли город от страшной беды, обрушившейся на него.
10
В частности, в 1898 году Н.Ф. Гамалея, работая с сибиреязвенной палочкой, открыл явление бактериофагии. Он заметил, что густая взвесь сибиреязвенных бактерий в дистиллированной воде самопроизвольно просветляется. При этом она обретает способность растворять бактерии. Гамалея предположил, что в взвесь из окружающей среды попали некие вещества или микроорганизмы, которые и обладают способностью растворять, т.е. лизировать, бактерии. Эти вещества или микроорганизмы он назвал бактериолизинами.
Более подробного исследования явления Н.Ф. Гамалея не провёл: помешала большая занятость.
Мы уже говорили, что только в 1917 году канадский микробиолог д’Эрель подверг явление бактериофагии систематическому изучению. Д’Эреля официально и считают его открывателем. Закрепилось в науке и название, предложенное канадским учёным, – «бактериофаг». Термин же, использованный Гамалеей – «бактериолизины», был забыт.