Этот истинно диалектический взгляд подтверждается не только историей литературы, но и сегодняшним художественным развитием многонациональной советской поэзии.
В Киргизии, например, первая газета на родном языке вышла в 1924 году. До этого художественное творчество народа представляли акыны-импровизаторы и сказители народного эпоса «Манас». За полвека здесь создана национальная литература, обогатившая некоторыми существенными чертами художественное развитие советского народа в целом (сошлемся хотя бы на творчество Ч. Айтматова, получившее широкое международное признание).
Вполне естественно, что теснейшим образом связанные с национальной традицией, активно включенные в современность стихи и поэмы А. Токомбаева, К. Маликова, Т. Уметалиева и других переводились на русский язык.
Но в начале 60-х годов на киргизском языке появилась поэма «К звездам», разрушающая некоторые каноны традиционной поэзии, написанная вольным стихом, наполненная грандиозной общечеловеческой символикой. Это было в духе времени, ибо началось активное освоение космоса, и многие советские поэты разных национальностей стремились в своих стихах выйти на вселенский простор.
Автор поэмы С. Эралиев — поэт среднего поколения, участник Великой Отечественной войны. Первый отрывок из поэмы на русском языке был напечатан с рекомендацией Ч. Айтматова, горячо поддержавшего новаторский поиск своего товарища.
Теперь уже очевидно, что опыт С. Эралиева не прошел бесследно для киргизской поэзии, что поэма «К звездам», так же как и проза Ч. Айтматова, как киргизский кинематограф, прокладывают новые пути в развитии искусства братского народа, обращают на себя пристальное внимание читателей и зрителей во всех республиках Советского Союза.
Естественно, что без решения национального вопроса в государственном масштабе, без огромного идейно-художественного, формирующего воздействия русской литературы и других развитых литератур народов СССР, без творческого освоения опыта мировой литературы нельзя себе представить подобного явления.
Одна из особенностей художественного развития социалистических наций как раз в том и состоит, что все выдающиеся идейно-эстетические достижения одной нации становятся достоянием всех, что неразвитые в прошлом культуры имеют широчайшие возможности для выравнивания эстетических критериев, а иногда вносят в эстетику социалистического искусства то новое, что оказывает влияние на весь процесс развития то ли прозы, то ли поэзии, то ли кинематографа.
Развитие тех национальных традиций, которые соответствуют духу времени и учитывают прогрессивный опыт всего современного искусства, приносит успех литературе любой нации или народности, выводит ее на авансцену художественного развития всей страны.
Наша критика совершенно резонно опровергает схемы, по которым многонациональная поэзия движется от «своего» к «общему». На примере Р. Гамзатова прекрасно видно, что поэзия пришла к мудрому приятию синтеза национального и наиболее близкого из культурного наследия других народов. У Гамзатова — это, как справедливо писалось о нем, сплав горского стиха-раздумья и психологической традиции русской поэзии.
В 60-е годы внимание огромной читательской аудитории нашей страны обратили на себя книги литовских поэтов Э. Межелайтиса, Ю. Марцинкявичюса, а затем уже и некоторых других, более молодых. Причем это случилось в «эстрадную», как ее часто называют, пору поэзии, когда живейший отклик вызывали стихи иного плана, рассчитанные на быстрое, мгновенное восприятие даже не столько читающей, сколько слушающей аудитории. А сложная, порой многоступенчатая символика и синтезированный интеллектуализм Э. Межелайтиса или многозначная трагедийность Ю. Марцинкявичюса требовали серьезных читательских усилий для их восприятия.
Планетарная, космическая символика Э. Межелайтиса оказала свое влияние на поэзию 60-х годов. Проявляя живейший интерес к разнообразным сферам жизни человечества, поэт смело выходил за пределы земного притяжения. Иногда эта его всеохватность отпугивала холодком вселенских ветров. Но в то же время не могла не захватить грандиозная, почти мифическая фигура Человека, который, упираясь ногами в земной шар, держит на руках шар солнца. Символ человеческого могущества! Торжество разума! Апофеоз человечности!
А из глубины Вселенной тянется невидимая трасса к небольшому пространству земли, имя которому — Литва, и уже звучат гекзаметры К. Донелайтиса, слышится соловьиная трель С. Нерис, переливаются нежные краски М. Чюрлениса, чернеет вспаханная борозда, проворно снуют руки ткачихи…