Я много писем написал земле
Пером, которым создаются гимны,
Лирические песни,
манифесты.
Писал я скрипок чуткими смычками,
Умеющими плакать и смеяться.
Есть письма, что начертаны в бою
Штыком или саперною лопатой.
Бывали и посланья, что писались
Не ручкой вечной, а звенящим кубком,
Который поднимал я на пиру,
Провозглашая здравицу живым
Или героев павших поминая.
Все, что пишу, земле я адресую.
А получил пока что
Один-единственный ответ на то письмо,
Которое весною начертал
Надежным плугом на страницах пашни.
Вот он — ответ.
Ломтями нарезайте
И угощайтесь.
Ешьте на здоровье.
1964
«Звезды — раскиданная пахарем пшеница…»
Перевод А. Прокофьева
Звезды — раскиданная пахарем пшеница,
Чтоб в перелете дальнем и тревожном
Было чем поживиться перелетным птицам,
Не опускаясь наземь, где, возможно,
Не всюду и воды дадут напиться
Подорожным.
1965
«Прежде чем вымолвить твое имя, Родина…» Перевод Я. Хелемского
Прежде чем вымолвить твое имя, Родина,
Я, как джангарчи{18}, собравшийся петь,
Прополаскиваю рот родниковой водой,
Как сеятель, вышедший с лукошком,
Кланяюсь полю, тучам и солнцу,
Как воин перед решающим боем,
Надеваю чистую рубаху.
1970
А. А. Дейнека. Оборона Петрограда. 1928
ПЛАТОН ВОРОНЬКО
(Род. в 1913 г.)
С украинского
Я тот, кто рвал плотины
Перевод М. Комиссаровой
Той, що греблі рве.
Да, я плотины рвал,
Я не скрывался в скалах,
Когда дубы валились под грозой.
Лесная чаща надо мной склоняла
Густые ветви; желтою листвой
Укрытый, я лежал под партизанским кровом,
И кровь текла по капле сквозь бинты,
А лесовик склонялся седобровый
И спрашивал:
«Ты все взорвал мосты?»
«Да, все».
Я помню, надо мною
Сидела Мавка в сумраке ночном,
Укрытая туманной пеленою,
С походным карабином за плечом.
Она, вздыхая, пела до рассвета:
«А почему не спрашивать об этом»?
Вон роза наклонилась, вопрошая:
«Что, хороша я?»
А ясень шепчет ей, качая ветви:
«Нет краше в свете».
«Да, нет краше в свете!
Спаси меня,
Ведь там, над синим Прутом,
Я не успел еще мосты взорвать.
По ним ползут, прожорливы и люты,
Враги, как змеи».
«Я могу достать
Жив-гай-траву, и смерть она отгонит!»
И принесла, обегав все луга.
И полетели фермы, лонжероны,
Обрушась на крутые берега.
И только эхо грозно хохотало.
Да, я плотины рвал,
Я не скрывался в скалах.
1946
Карпатская песня
Перевод С. Наровчатова
Ты встаешь бессонными ночами
И идешь к знакомой крутизне,
Где не опаленными крылами
Наша песня плещет в вышине.
С ней на кручу всадники взлетели
Из пыли горячей и степной,
И ее припевом прошумели
Ветры над безвестной крутизной.
И сказал один из нас: «До века
Не забыть ни губ твоих, ни кос,
Твоего русалочьего смеха…»
И коня погнал он под откос.
Бой потом гремел над Верховиной…
Ты его нашла среди травы:
Те же руки, взгляд такой же синий,
Только чуб в запекшейся крови.