Минут через десять всем приказали по очереди идти в умывальник мыть руки, чтобы с чистыми руками принимать таблетки и заходить в столовую. Я зашел в умывальник, в глазах потемнело, я понял, что потеряю сознание, прислонился к стенке, и стало совсем темно. Очнулся я в манипуляционной, на топчане. Возле меня стояли санитар, медсестра и начальник отделения. Врач говорила: «Какой вы слабенький, какой вы слабенький, но ничего, я вас подлечу». Медсестра назвала врача Нелей Михайловной, и я сразу же понял, кто меня будет лечить.
После ужина нас опять завели в камеру. Я уснул, это от снотворного, но меня быстро разбудили. Я подумал, что уже утро, но оказалось, что еще вечер и нас поведут в туалет. Сон валил меня с ног, я не хотел идти в туалет, но надо было подниматься и идти, иначе бы меня привязали к кровати. Больные должны были беспрекословно выполнять все указания санитаров и во всем быть послушными. Возвратившись из туалета, я уснул, но после 21 часа меня снова разбудили и опять мне пришлось идти в туалет, хотя мне и на этот раз это было не нужно, мне очень хотелось спать. До утра я спал. Утром санитар разбудил меня и повел в манипуляционную, где мне сделали еще один укол. Уколы мне делали утром и вечером; три раза в день давали таблетки. Когда Неля Михайловна зашла в камеру, я попросил, чтобы она отменила мне уколы, но она сказала, что это лишь начало лечения, которое будет продолжаться очень долго.
Я подружился с узником совести Леонидом Добровым. Мы с ним вместе были в 25-й камере на шоковой терапии. Однажды в камеру зашла Неля Михайловна и сказала: «Добров, вы больше на прогулке не разговаривайте с Сашей Вороной». Леня же сказал, что у него есть своя голова и он сам знает, с кем ему разговаривать, а с кем не надо. Любое несогласие с Нелей Михайловной вызывало в ней большой гнев и раздражение. Она аж завизжала: «Будем лечиться!» — и выскочила из камеры. Пришел санитар и повел Леню на укол. Спустя немного времени Леня потерял сознание и упал. Но Нелю Михайловну это не удовлетворило, она продолжала назначать ему уколы, после которых у него случались обмороки и он падал. Я старался постоянно быть возле него, чтобы подхватывать его при падении, чтобы он не ушибся.
Леня был студентом Ростовского инженерно-строительного института. За политические убеждения его из института отчислили. Леня вызывал недовольство у сотрудников КГБ тем, что добивался введения в школе гагаузского языка. В Молдавии есть город Комрат, где проживают в основном гагаузы. Вокруг Комрата находится много гагаузских сел. Вот Леня с группой товарищей добивались, чтобы в их школах изучали гагаузский язык. Леня с этим вопросом неоднократно обращался в различные партийные и советские органы Кишинева и Москвы. Как мне кажется, он писал, что в СССР не придерживаются ленинской политики в национальном вопросе. По обвинению в распространении клеветы на советскую действительность Леня оказался в психтюрьме у уже известной Нели Михайловны.
Анатолий Ильченко
Как «лечат» пациентов в Волгоградской спецпсихбольнице
СПБ Волгоградской области находится в 200 км от Волгограда, 18 км от г Камышин. В больнице шесть отделений: 1-е отделение (приемно-карательное) — на 30–35 человек, 2-е отделение — на 70–80 чел., 3-е отд. — на 115–125 чел., 4-е и 5-е отделения — по 115–125 чел., 6-е отд. — 100 чел. Охрана осуществляется солдатами «ВВ» (внутренние войска). Высокий каменный забор — свыше четырех метров. Раньше, до 1978 года, была женская колония с деревянным забором, окрученным колючей проволокой. Затем бараки были снесены и на их месте отстроены блоки-корпуса СПБ. Позже, в 1985 году, заложен фундамент под 7-е отделение.