Теперь проанализируем медицинскую документацию с точки зрения обоснованности установленного диагноза и экспертного заключения. Дважды, в 1964 г. и 1969 г., у Григоренко отмечали признаки паранойяльного развития (систематизированный бред) на фоне органических нарушений головного мозга, при наличии раннего церебрального атеросклероза, колебаний артериального давления и (отмеченной в анамнезе) полученной во время войны контузии. В 1964 г. в подтверждение паранойяльного развития приводились трактуемые как бредовые «идеи реформаторства, переустройства государства в сочетании с идеями переоценки собственной личности (на уровне мессианства), элементами бредового толкования отдельных фактов действительности с аффективной охваченностью». Этот диагноз был поставлен в соответствии с (сохранявшимся, к сожалению, до недавнего времени) определением бреда реформаторства, развивающегося у «страстных идеалистов», создающих новые политические системы («Руководство по психиатрии», М., 1988). Судя по записям в истории болезни, его идеи «реформаторства» представляли собой ленинские принципы управления государством. В истории болезни подчеркивалась уверенность генерала в истинности своих взглядов, но нигде не просматривались мессианские тенденции. В письмах П. Григоренко в ЦК КПСС, Совет Министров, имеющихся в материалах уголовного дела, содержатся критика отклонений от ленинских идей построения социализма и собственные раздумья по этому поводу. Что касается «бредовых» толкований отдельных фактов, то они исчерпывались негативным отношением к врачам и подозрениями, присущими большинству поступающих на судебно-психиатрическую экспертизу, относительно связи врачей-экспертов со следственными органами. Учитывая, что на экспертизе генерал находился в 4-м специализированном отделении (которое будет подробно описано позднее), можно понять, как у него сформировалось подобное мнение, в истинности которого Григоренко тогда действительно был убежден и пытался убедить в своей правоте окружающих.
В 1969 г., оценивая свое тогдашнее состояние, он употребляет термины «шоковое состояние», «взвинченность», говорит о необычности этого состояния. В 1969 г. диагноз СПЭК о паранойяльном развитии вновь основывается на идеях переустройства общества. К «бредовым идеям реформаторства» врачи отнесли всю правозащитную деятельность Григоренко. Записи в истории болезни носят не описательный, а констатирующий характер: речь идет, в частности, об идеях величия, переоценке собственных заслуг, без расшифровки этих описаний. Записи о наличии у Григоренко бредовых идей величия и реформаторства противоречат сохранившемуся в истории болезни собственноручному письму Петра Григорьевича, которое он адресовал заведующему закрытым отделением проф. Д.Р. Лунцу. Письмо проникнуто сомнениями, неуверенностью в себе, болью за свой народ, сожалением о недостаточности сделанного по сравнению с другими правозащитниками. «Шоковое состояние» 1964 г. Григоренко объясняет тем, что после выступления на партийном собрании он лишился генеральского звания и стал полностью бесправным. По словам Петра Григорьевича, в 1961 г. он организовал «Союз борьбы за возрождение ленинизма», в который входили тринадцать близких ему соратников. После 1965 г. он перестал быть одиночкой, т. к. его контакты с правозащитным движением и правозащитниками значительно расширились.
В материалах уголовного дела и в медицинской документации содержатся подробные данные о жизни Петра Григорьевича. На протяжении всей своей жизни он всегда оставался яркой и незаурядной личностью, не вписывающейся в общепринятые рамки. Ему были присущи целеустремленность, дисциплинированность, упорство, активная жизненная позиция, общительность, энергичность, высокая работоспособность, чувство собственного достоинства, принципиальность, стремление защищать слабых. Обладая аналитическим складом ума, он постоянно учился и занимался самообразованием. Как и любой другой талантливый человек, генерал был самолюбив, самоуверен, иногда даже заносчив. При анализе написанных им работ можно отметить обстоятельность, четкость, детальность и глубокое знание предмета. В Институте им. Сербского, чтобы обосновать наличие бреда величия, использовали такой «психопатологический феномен», как завышенная оценка собственных знаний и способностей, подчеркивая также и вспыльчивость, раздражительность, гневливость, конфликтность, хотя было бы неестественно, если бы в условиях экспертизы «больной» был бы неизменно хладнокровен и уравновешен. Отмечены были также многословность, вязкость, обстоятельность, фиксация на аффективно окрашенных переживаниях (вот уж действительно, странно, что Петр Григорьевич вместо великосветских бесед с врачами волновался о своем будущем, тревожился о судьбах близких!).
Как видно из врачебного описания, генерал Григоренко обладал широким спектром индивидуальных личностных особенностей (и ранее отмечавшихся в его служебных характеристиках), которые однако не приводили к социальной дезадаптации и не мешали его служебному и профессиональному росту, общению с окружающими, друзьями и родными, т. е. эти личностные особенности нельзя расценивать даже как проявления психопатии.
Сотрудники Института судебной психиатрии при установлении диагноза паранойяльного развития личности Петра Григоренко взяли на вооружение такие личностные качества, как сверхценное отношение к своим убеждениям и взглядам, переоценку собственных возможностей и идеи реформаторства: все эти особенности были расценены как болезненные и бредовые. Не имеет смысла останавливаться на определениях паранойяльного бреда, кверулянтской паранойи, отметим только еще раз, что в зарубежных классификациях реформаторство не причислялось ни к одному из параноидных нарушений. Если отнести идеи реформаторства к бредовым, тогда следует признать психически больными всех реформаторов при новых политических формациях и всех страстных идеалистов, проповедующих новые политические системы. Советские психиатры паранойяльные идеи включали в рамки процессуальных заболеваний и кверулянтской паранойи. Григоренко же не пропагандировал никаких новых политических систем, а призывал только не отклоняться от ленинского курса строительства социализма, поэтому говорить о наличии у него хронического психического заболевания в форме паранойяльного развития либо о временном психическом заболевании в виде паранойяльной реакции неправильно. Склад личности Петра Григорьевича Григоренко также нельзя отнести и к фанатичному. А.В. Снежневский расценивал симптомы «фанатиков правды» как разновидность паранойи. У Петра Григорьевича отсутствуют свойственные паранойяльному складу личности консерватизм, приверженность к догмам. На протяжении жизни его личностные особенности и убеждения не оставались непоколебимыми, они постоянно менялись. Григоренко всегда отличался необыкновенной увлеченностью и широтой кругозора. Детская религиозность сменилась атеизмом, а затем — в зрелом возрасте — принятием Бога и верой в высшую справедливость; убежденность в правоте ленинских идей — критическим отношением к ним. Непоколебимость, прямолинейность сочетались со способностью к компромиссам; невыдержанность в отношениях с сослуживцами, горячность, напористость и убежденность в собственной правоте, к которым он сам всегда относился критически, постепенно сменяются более сдержанными формами поведения, уважительным и почтительным отношением к соратникам по правозащитному движению. Таким образом, характеризуя личностные особенности Григоренко, можно говорить о преобладании стеничного радикала. Можно предположить, что психотравмирующая ситуация 1964 и 1969 годов (профессиональный и служебный крах, привлечение к уголовной ответственности, следствие, тюрьма, СПЭК, принудительное лечение) могли вызвать у него кратковременные психологически понятные ситуационные реакции с заострением некоторых личностных черт. Вызывает глубокое уважение тот факт, что даже в этих условиях личность не сломалась, сохранилось чувство собственного достоинства.