Выбрать главу

Л. Троцкий

Советская Республика и капиталистический мир

Часть I. Первоначальный период организации сил

ОТ АВТОРА

Все необходимое относительно состава настоящего тома сказано в предисловии редактора тов. Е. Б. Солнцева, которому за его большую работу над томом выражаю здесь искреннюю свою признательность.

Л. Троцкий. 15 декабря 1925 г.

ОТ РЕДАКЦИИ

И хронологически и по своему содержанию настоящий том примыкает непосредственно к III тому – «1917».

В него вошли, однако, далеко не все материалы, относящиеся к эпохе после 1917 года. Превращение нашей партии в партию, руководящую государством, а позднее – и международным рабочим движением, сделало круг ее деятельности, а следовательно, и деятельности ее вождей шире и разнообразнее, работу – многограннее и многостороннее. В частности, работа тов. Троцкого протекала, по меньшей мере, в пяти областях: в области внутри-партийной, коминтерновской, хозяйственной, государственно-политической и военной. Соответственно этим видам работы и разбит в общем и целом материал по томам. По отношению к настоящему тому пришлось, впрочем, несколько поступиться этим общим принципом и объединить материалы, относящиеся к последним двум областям работы. Поскольку именно вопросы военные стояли в центре всей политической жизни страны за весь период гражданской войны, постольку работа тов. Троцкого, в качестве руководителя Красной Армии, так тесно переплеталась с его общей политической деятельностью, что оторвать одну от другой оказалось невозможным.

Нужно указать, что это соединение пошло в ущерб материалу военного характера: чтобы избежать перегрузки, пришлось выключить из тома все статьи и речи военно-теоретического характера, а также большое количество материала чисто военного характера{1}.

Самой собой разумеется, нет никакой уверенности в том, что, помимо выключенного материала по этим соображениям, в томе нет пробелов, проистекающих из того, что ряд материалов временно оказался вне поля зрения редакции или пропал безвозвратно.

Первая часть настоящего тома охватывает период от Бреста до взятия Казани (10 сентября 1918 г.) – от момента вынужденной, вследствие развала старой армии, капитуляции перед германским империализмом до момента, когда созданная на ее месте новая армия нанесла первый серьезный удар контрреволюции, поддерживаемой англо-французским империализмом.

Взятие Казани, знаменовавшее собой резкий перелом не только в военном положении Республики, но и в состоянии и настроении Красной Армии – этого решающего фактора международного положения в тот период – завершало собой целый этап, целый период в развитии Советской Республики – «период первоначальной организации сил», как он нами назван.

Вторая часть тома охватывает собой последующий период до окончания гражданской войны.

Первый отдел первой части – Брест – охватывает не весь период мирных переговоров, а лишь тот их этап, который начинается с назначения Л. Д. Троцкого председателем мирной делегации. Несколько неудачная компоновка материала при распределении его по томам, вследствие чего часть его, относящаяся к первым шагам борьбы за мир, отнесена к III тому, создает такое положение, при котором читатель сразу, без всякой подготовки, погружается в «гущу» Брестских переговоров. Этот недостаток редакция постаралась восполнить в примечаниях, вводящих в курс дела путем краткого освещения предшествовавших событий.

Центральное место в этом отделе занимает материал, извлеченный из протоколов мирных переговоров. Сюда вошли лишь наиболее крупные и важные выступления Л. Д. Троцкого на мирной конференции и в ее комиссиях и лишь те из менее значительных выступлений, которые оказались необходимыми для понимания хода переговоров в целом.

После неоднократной перестройки этих материалов редакция окончательно остановилась на той форме, в какой они даны в томе: выступления Л. Д. Троцкого разбиты, иногда в ущерб хронологической их последовательности, по основным вопросам, которых они касались, причем каждому выступлению предпослано в сжатом виде содержание речей оппонентов.

Приложенные в конце книги документы, а также примечания помогут читателю уяснить себе как общий ход переговоров, так и общую внутреннюю и международную обстановку, породившую серьезные разногласия внутри партии.

Следующие отделы вводят нас в эпоху гражданской войны.

13 марта 1918 г. Л. Д. Троцкий ушел с поста Наркоминдела и был назначен Народным Комиссаром по военным делам. Этому его переходу и отвечает переход от первого отдела к последующим.

Как уже указывалось, в них входят далеко не все материалы, относящиеся к работе тов. Троцкого, в качестве руководителя Красной Армии.

Расположение материала в этих отделах комбинированное – хронологически-тематическое. Поскольку основные моменты и события эпохи гражданской войны не следовали друг за другом в логической последовательности, а друг друга пересекали и друг на друга накладывались, хронологический принцип мог бы быть соблюден лишь в том случае, если бы материалы, относящиеся к различным вопросам, перемежались между собой. Считая такой способ распределения материала чрезвычайно затрудняющим ознакомление с ним, редакция предпочитала приносить в соответственных случаях хронологический принцип в жертву логическому или тематическому.

Несколько слов о характере материала: на три четверти он представляет собой не писаный материал, а протокольные, хроникерские или стенографические записи устных выступлений. Недостатки хроникерских и протокольных записей общеизвестны. Редакция старалась по возможности исправить эти недостатки, сопоставляя различные записи, выбирая наиболее полный и вероподобный текст, дополняя его из других записей. Но часто не лучше, а даже хуже обстоит дело со стенографическими записями. Стенограммы эпохи военного коммунизма носят на себе печать своего времени: зачастую они не достаточно точно велись, наспех расшифровывались, затем не выправлялись и в таком виде шли в печать. Неудивительно, что в ряде стенографических записей мы имеем порой либо бессмысленный набор слов, как это было со стенограммой речи Л. Д. Троцкого в Сергиевском Народном Доме{2}, напечатанной в 1918 г. брошюрой, в которой грамотная или просто понятная фраза является исключением, либо – что еще хуже – искажение смысла, допущенное, например, в отчете о речи Л. Д. Троцкого на VII съезде партии (явно искаженные или неполно и неточно изложенные места этой речи, помещенной в настоящем томе, оговорены в примечаниях).

Даты даны всюду по новому стилю. В некоторых местах указаны (в скобках) и даты по старому стилю. Поскольку во всех материалах, касающихся 1917 и начала 1918 г., существует большая путаница в стилях, возможно, что и в настоящем томе допущены кой-какие незначительные погрешности в этом отношении.

Схема положений на фронтах и некоторые примечания фактического характера взяты из I т. «Как вооружалась революция».

Большую и кропотливую работу выполнили при составлении настоящего тома тт. Н. Баженов, Ф. Вермель, В. Майзлин, А. Ошер, Я. Рензин и И. Румер, которым редакция выражает свою благодарность.

I. Брест

1. Второй период мирных переговоров (9 января – 10 февраля 1918 г.)[1]

Л. Троцкий. БОРЬБА ЗА ГЛАСНОСТЬ И СВОБОДУ ПРОПАГАНДЫ[2]

В пленарном заседании 9 января[3] ген. Гофман, поддержанный представителями прочих союзных армий, выражает протест против агитационных радиотелеграмм и воззваний советского правительства и советского командования.

В свою очередь, Кюльман указывает на «некоторые полуофициальные заявления российского правительства»[4] и в частности «на одно сообщение петроградского телеграфного агентства» о заявлении российской делегации на заседании 27 декабря.[5] Ответ дает т. Троцкий на следующий день.

РЕЧЬ НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ 10 ЯНВАРЯ 1918 Г

Прежде чем войти в рассмотрение вопросов, поставленных в заявлениях г. г. представителей Четверного Союза, мы считаем нужным устранить элемент недоразумения, ворвавшийся в ход переговоров.

вернуться

1

Второй период мирных переговоров – начался 9 января 1918 г. (27 декабря 1917 г.). Для облегчения понимания хода переговоров и их содержания в этот период мы подробнее остановимся на предшествовавших событиях.

Советское правительство начало борьбу за мир непосредственно после Октябрьского переворота. На другой же день после победы пролетариата – 8 ноября (26 октября) 1917 г. – II Съезд Советов принял по предложению Ленина знаменитый декрет о мире, в котором предлагалось «всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире». Разъяснив, что понимается под справедливым миром, декрет предлагал немедленно заключить перемирие сроком не менее, как на 3 месяца, с тем, чтобы за это время подготовить условия для установления окончательного всеобщего мира. (Текст декрета о мире см. Собр. соч. Н. Ленина, т. XV, стр. 14, а также Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 161а.)

Из всех воюющих стран на это предложение откликнулись через некоторое время лишь державы Четверного Союза (Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция), уже давно, еще при царизме, стремившиеся заключить сепаратный мир с Россией, чтобы иметь возможность, развязав себе руки на Восточном фронте, перебросить свои войска на запад. Государства Антанты не пожелали вступить с советским правительством ни в какие переговоры, несмотря на неоднократные обращения к ним. Так, 21 (8) ноября тов. Троцким была отправлена нота к послам союзных стран с предложением рассматривать декрет о мире, как «формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров» (Собр. соч. Л. Троцкого т. III, ч. 2, стр. 157). 23 (10) ноября им же была отправлена нота к послам нейтральных держав с просьбой довести до сведения общественного мнения их народов о предпринятых Советской властью шагах в отношении заключения мира и с предложением воздействовать в соответствующем духе на правительства воюющих стран.

Одновременно нашим верховным командованием были начаты непосредственные переговоры с немцами по линии фронта. 26 (13) ноября тов. Крыленко были отправлены к немцам парламентеры с предложением начать переговоры. На другой день, 27 (14) ноября, было получено согласие от немецкого командования, о чем тов. Крыленко оповестил в приказе (текст приказа см. Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 175). Следующая встреча уполномоченных была назначена на 2 декабря (19 ноября).

В тот же день, 27 (14) ноября, от имени Совета Народных Комиссаров было отправлено обращение к правительствам и народам стран Антанты с сообщением о согласии Германии приступить к переговорам и с предложением примкнуть к ним (Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, стр. 173). Никакого ответа на это обращение получено не было. Наконец, 30 (17) ноября тов. Троцким была вновь отправлена дипломатическим представителям союзных стран нота с сообщением о том, что прелиминарные переговоры начинаются 2 декабря (19 ноября), и с просьбой ответить, желают ли они принять в них участие. На все эти неоднократные предложения союзники откликнулись лишь один раз протестом на имя генерала Духонина, к тому времени уже удаленного с поста главковерха за отказ подчиниться приказу Совнаркома и смененного тов. Крыленко.

Тем временем были получены от Германии и Австро-Венгрии сообщения о согласии приступить к переговорам на основе предложений советского правительства (текст сообщения Австро-Венгрии см. Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, примечание 177).

Первая встреча советской делегации с представителями Четверного Союза состоялась в Брест-Литовске 3 декабря (20 ноября) 1917 г. Германские полномочия были подписаны Гинденбургом и Гольцендорфом. Вести переговоры был уполномочен командующий армиями Восточных фронтов Леопольд Баварский, препоручивший свои полномочия своему начальнику штаба, генералу Гофману. Кроме последнего, присутствовали представители австро-венгерской, болгарской и турецкой армий.

В начале переговоров советская делегация огласила декларацию (приложение N 1), в которой целью переговоров объявлялось «достижение всеобщего мира без аннексий и контрибуций с гарантией права на национальное самоопределение» и предлагалось обратиться ко всем прочим воюющим странам «с предложением принять участие в ведущихся переговорах».

В последовавших затем переговорах советская делегация выставила следующие условия: 1) делегации Четверного Союза должны объявить, что переговоры имеют своей целью всеобщий мир на основе декрета о мире II Съезда Советов, и обратиться ко всем воюющим странам с предложением принять участие в переговорах; 2) перемирие не должно быть использовано для переброски войск с одних фронтов на другие; 3) оккупированные Германией Моонзундские острова (Эзель, Моон и Даго) на Балтийском море должны быть очищены, а также должен быть разрешен беспрепятственный ввоз революционной литературы в Германию и через Германию в прочие воюющие страны. Немцы, ссылаясь на отсутствие у них полномочий, дали уклончивые или отрицательные ответы на все пункты, кроме второго, и предложили сепаратное перемирие от Черного до Балтийского моря. На почве единственного принятого немцами пункта о приостановлении переброски войск и было подписано 5 декабря (22 ноября) соглашение о приостановлении военных действий сроком на одну неделю. Подписание формального перемирия советская делегация умышленно оттягивала для того, чтобы 1) русские условия успели получить наиболее широкую огласку, и 2) еще раз попытаться привлечь к участию в переговорах союзников. Для осуществления последнего тов. Троцким была снова отправлена 7 декабря (24 ноября) нота к представителям союзников с сообщением о соглашении 5 декабря и с предложением «определить свое отношение к мирным переговорам, т.-е. свою готовность или свой отказ принять участие в переговорах о перемирии и мире и – в случае отказа – открыто перед лицом всего человечества заявить ясно, точно и определенно, во имя каких целей народы Европы должны истекать кровью в течение четвертого года войны» (Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, стр. 192). Ответом были лишь инсинуации в печати и обвинения большевиков в измене и продажности.

15 (2) декабря было заключено перемирие с державами Четверного Союза сроком на 28 дней – с 17 декабря по 14 января. Целью перемирия (приложение N 2) объявлялось «достижение длительного и почетного для обеих сторон мира». Условия касались лишь чисто военных вопросов и заключали запрещение переброски войск. На основе этого перемирия и было приступлено 22 (9) декабря к мирным переговорам. В этот период мирных переговоров, продолжавшийся всего 6 дней (с 22 по 28 декабря 1917 г.) в состав советской делегации входили: А. Иоффе (председатель), Л. Каменев, А. Биценко, М. Н. Покровский, Л. Карахан (секретарь), М. Павлович-Вельтман (консультант) и в качестве военных консультантов: контр-адмирал В. Альтфатер, генерал А. Самойло, капитан В. Липский, капитан И. Цеплит. Германская и австро-венгерская делегации возглавлялись Кюльманом и Черниным. Уже в этот период, несмотря на внешне-дружелюбный характер переговоров, выяснилось, что державы Четверного Союза ни в какой мере, конечно, не стали на почву принципов декрета о мире. Возможно, впрочем, что они полагали, как неоднократно указывал в своих речах тов. Троцкий, что со стороны большевиков провозглашение этих принципов пустая комедия, что они поломаются и подпишут все, что им прикажут.

Между тем стоявшая перед советской делегацией задача заключалась в том, чтобы, затягивая возможно дольше переговоры, превратить мирную конференцию в трибуну, с которой можно будет довести до сведения широких масс всех стран принципы, провозглашенные Советской властью. Этим объясняется, между прочим, и та настойчивость, с которой советская делегация настаивала и в этот и в следующий период на перенесении места переговоров из Брестской крепости в какую-нибудь нейтральную страну, на обязательстве вести подробные протоколы заседаний и на праве сторон полностью их опубликовывать (подр. см. об этом прим. 2).

В первом же заседании (22 дек.) советская делегация огласила декларацию (приложение N 3), в которой излагались основные принципы, долженствующие лечь в основу мира. В своей ответной декларации от 25 декабря (приложение N 4) делегации Четверного Союза, приняв формально эти принципы, пытались внести ряд ограничительных поправок, однако, в весьма осторожной форме. Оценка союзнической декларации была дана в ответной декларации советской делегации, оглашенной т. Иоффе на том же заседании от 25 декабря (приложение N 5). По существу на той стадии переговоров для советской делегации этого было достаточно. Принципы мира были оглашены, была достигнута большая или меньшая гарантия того, что они дойдут до ведома и сознания широких масс и окажут свое действие; с другой стороны, необходимо было выждать, какое действие это окажет на страны Антанты. Поэтому советская делегация внесла предложение о перерыве переговоров до 4 января 1918 г. Однако, для Германии было важно не прекращать переговоров; поэтому она предложила продолжать обсуждение отдельных вопросов. Советская делегация не сочла возможным отказаться от этого, чтобы 1) не подавать поводов к упрекам о разрыве переговоров до заслушания предложений противной стороны и 2) выяснить конкретно притязания Германии и ее союзников. В процессе этого выяснения оказалось, чего, впрочем, и следовало ожидать, что присоединение делегации Четверного Союза к провозглашенным Советской властью принципам демократического мира являлось лишь чисто формальным и должно было прикрыть собою их истинные империалистические вожделения. 28 (15) декабря они предложили условия мира (приложение N 6), в которых весьма недвусмысленно, хотя и под маской тех же принципов демократического мира, выставлялось требование о согласии советского правительства на аннексию Германией Польши, Литвы, Курляндии и части Эстляндии и Лифляндии. Советская делегация не вступила в обсуждение этих условий и уехала в Петроград, объявив перерыв до 4 января.

Стремясь к разоблачению германского империализма, советская делегация снова начала борьбу за перенесение места переговоров в нейтральную страну (подр. см. прим. 2). Все предложения по этому поводу были отклонены, и советской делегации было предложено приехать в Брест. 4 января советская делегация сообщила о своем выезде. Но еще до того как она выехала, 5 января, была получена телеграмма от председателя делегации Четверного Союза, из которой явствовало, что Германия отказывается даже от того словесного присоединения к принципам, выдвинутым советской делегацией, которое содержалось в декларации 25 декабря. Эта телеграмма гласила следующее:

"Председателю российской делегации, господину Иоффе. Петербург.

В своем ответе на предложения российской мирной делегации, делегации Четверного Союза установили 25 декабря некоторые руководящие принципы для немедленного заключения всеобщего мира. Во избежание всяких односторонних толкований, они определенным образом поставили обязательность этих принципов в зависимость от того, обяжутся ли все находящиеся ныне в войне державы без оговорок и точнейшим образом соблюдать эти условия, в одинаковой мере обязательные для всех народов. В согласии с делегациями держав Четверного Союза, российская делегация после этого установила десятидневный перерыв, в продолжение которого остальные воюющие державы должны были ознакомиться с установленными в Брест-Литовске принципами немедленного мира и решить вопрос о своем участии в мирных переговорах.

Делегации Четверного Союза устанавливают, что срок десятидневного перерыва истек 4 января 1918 года, и ни от одной из остальных воюющих держав к ним не поступило заявления о присоединении к мирным переговорам.

Председатели союзнических делегаций:

Ф. Кюльман – за Германию. Граф Чернин – за Австро-Венгрию. Попов – за Болгарию. Нессими-бей – за Турцию".

В таких условиях начался второй период мирных переговоров. В этот период в состав советской делегации входили: Л. Д. Троцкий (председатель), А. Иоффе, Л. Каменев, М. Н. Покровский, А. Биценко, В. Карелин, Л. Карахан (секретарь); в качестве военных консультантов: контр-адмирал В. Альтфатер, капитан В. Липский, генерал А. Самойло; в качестве консультантов по национальным вопросам: К. Радек, П. Стучка, С. Бобинский, В. Мицкевич-Капсукас, а также прибывшие позже представители Украинского ЦИК В. Шахрай и И. Медведев.

вернуться

2

Борьба за гласность и свободу пропаганды – занимала чрезвычайно большое место в первый и второй периоды мирных переговоров. Для отрезанной от всего мира Советской Республики мирная конференция должна была послужить, а отчасти и послужила, трибуной, с которой можно было довести до ведома и сознания широких масс всех стран принципы российской революции. Уже в самом начале переговоров о перемирии советская делегация выставила требование о допущении свободного ввоза революционной литературы в Германию и через Германию в другие воюющие страны. Германские делегаты уклонились от прямого ответа, ссылаясь на отсутствие полномочий, но заявили, что, по их мнению, германское правительство охотно согласится на доставку литературы в Англию, Италию и Францию, но решительно будет возражать против ее распространения в Германии. Насколько нам известно, согласия на этот счет со стороны германского правительства получено не было, что, впрочем, не помешало распространению революционной литературы среди немецких солдат. Однако, главнейшей целью делегации было – добиться того, чтобы весь мир был достаточно хорошо осведомлен о том, что происходит на мирной конференции. Даже в той урезанной форме, в какой выступления советской делегации доходили до широких масс, они являлись в высокой степени революционизирующим фактором. Уже на первом заседании мирной конференции 22 (9) декабря 1917 г. советской делегации удалось добиться принятия своего предложения о том, «чтобы все заседания были публичными, чтобы велись подробные протоколы, причем за каждой стороной остается право публиковать полностью протоколы заседаний». Само собой разумеется, что этим правом полной публикации воспользовалось лишь советское правительство; в прессе Четверного Союза все выступления советской делегации приводились либо в неполном, либо даже в тенденциозно-искаженном виде, что видно из ряда устных и письменных заявлений тов. Троцкого, помещенных в настоящем отделе. Предвидя все эти возможности, советская делегация с самого начала переговоров решительно настаивала на перенесении места переговоров из изолированной от всего мира Брестской крепости в какую-нибудь нейтральную страну. Особенно решительно стало на этом настаивать советское правительство после перерыва 28 декабря, когда окончательно выяснились империалистические притязания Германии. 1 января соединенное заседание ЦИК, Петроградского Совета и общеармейского съезда по демобилизации армии заявило в своей резолюции (Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, стр. 240), что оно «настаивает на том, чтобы в дальнейшем мирные переговоры велись в нейтральном государстве, и поручает Совету Народных Комиссаров принять все меры к тому, чтобы это было проведено в жизнь». Одновременно с этим 2 января А. Иоффе обратился к делегациям Четверного Союза с заявлением, в котором, между прочим, говорилось: «Правительство Российской Республики считает настоятельно необходимым перенесение дальнейших мирных переговоров на нейтральную почву и, с своей стороны, предлагает город Стокгольм». Предложение советской делегации произвело в Германии сенсацию. В своей речи в главной комиссии рейхстага, 4 января, имперский канцлер Гертлинг заявил, что советское правительство снова домогается перенесения переговоров в другое место, но что это решительно отвергнуто как по техническим соображениям, так и потому, что такое перенесение облегчило бы дипломатические «махинации со стороны стран Антанты», и что Кюльману поручено ответить решительным отказом. Большой шум был поднят по этому поводу правой прессой. «Vossische Zeitung» и ряд других газет усматривали в предложении советской делегации английские интриги. Пресса военной партии обвиняла Кюльмана и Гертлинга в мягкости и уступчивости. «Tagliche Rundschau» писала, что уступчивость германской дипломатии подействовала ободряюще на «дипломатических молодцов с берегов Невы». «Deutsche Tageszeitung» протестовала против «домогательств» России, утверждая, что ее предложение представляет собою интригу, в которой кроме держав Антанты замешаны также германская социал-демократия и английская рабочая партия.

3 января прибыл ответ, гласивший, что перенесение переговоров решительно отклоняется.

В тот же день советская делегация отправила телеграмму следующего содержания:

"Господам председателям делегации четырех Союзных Держав.

Перенесение переговоров на нейтральную почву соответствует достигнутой стадии переговоров. Принимая во внимание то обстоятельство, что Ваши делегации уже прибыли на старое место, российская делегация с Народным Комиссаром Иностранных Дел Л. Д. Троцким во главе завтра выезжает в Брест, в полной уверенности, что соглашение по вопросу о перенесении переговоров на нейтральную почву не составит затруднений.

Российская мирная делегация".

Между тем в австро-германских кругах царило большое беспокойство и уныние по поводу того, что большевики могут прервать переговоры. В своих мемуарах Чернин сообщает о радости, охватившей всех после получения сообщения о выезде советской делегации:

«Вечером после ужина, – пишет он 4 января, – пришла телеграмма из Петербурга, сообщающая о предстоящем прибытии делегации вместе с министром иностранных дел Троцким. Было занимательно наблюдать, с каким восторгом это известие было встречено немцами; лишь внезапное и бурное веселье, охватившее всех, показало, какой над ними висел гнет, как сильно было опасение, что русские не вернутся».

По своем приезде в Брест советская делегация была поставлена перед ультиматумом. В своей вступительной речи в заседании 9 января Кюльман заявил:

«Я… желал бы… уже сейчас заявить окончательно решение держав Четверного Союза, не подлежащее отмене, что они не могут продолжать в другом месте начатые здесь переговоры».

Чернин заявил, что это вызвано 1) причинами технического характера и 2) опасением перед махинациями стран Антанты, которые были бы, якобы, для них облегчены при перенесении переговоров в нейтральную страну.

В вышедших впоследствии мемуарах Чернина мы находим «несколько» иное и, надо полагать, более правильное объяснение причин отказа в перемене места переговоров. В записи от 9 января мы читаем:

«Перенесение конференции в Стокгольм было бы для нас концом всего, потому что оно лишило бы нас возможности держать большевиков всего мира вдалеке от нее. В таком случае стало бы неизбежно именно то, чему мы с самого начала и изо всех сил старались воспрепятствовать: поводья оказались бы вырванными из наших рук, и верховодство делами перешло бы к этим элементам».

Вот истинная причина, почему делегаты Четверного Союза, в то время крайне заинтересованные в продолжении переговоров и чрезвычайно опасавшиеся разрыва, не могли все-таки уступить по этому вопросу.

С другой стороны, и советской делегации было невыгодно разрывать по такому поводу; поэтому ей оставалось только подчиниться ультиматуму, что и было указано в речи тов. Троцкого от 10 января. Несмотря на все эти препятствия и на изолированность от внешнего мира, речи советских делегатов так или иначе доходили до сведения широких масс и были не последней причиной той волны стачек и уличных демонстраций, которая прокатилась в январе 1918 г. по городам Германии, Австро-Венгрии и Польши.

вернуться

3

Заседание 9 января (27 декабря) – было первым заседанием мирной конференции после перерыва. Заседание началось декларацией Кюльмана, тон которой подтверждал изменение всего курса политики по отношению к России. Начав с обзора предыдущего хода переговоров, Кюльман подтвердил изложенный в телеграмме от 5 января (см. прим. 1) отказ от декларации 25 января. Категорически отказавшись обсуждать вопрос о перенесении места переговоров (см. прим. 2), Кюльман перешел в нападение, протестуя против «тона некоторых полуофициальных заявлений российского правительства, направленных против правительств Четверного Союза». Чернин остановился в своей речи только на вопросе о перенесении места переговоров (см. примечание 2). После Чернина выступил, поддержанный представителями армий остальных союзников, генерал Гофман, заявивший протест против «радиограмм и воззваний, подписанных гг. представителями российского правительства и верховного командования, в которых частью поносятся бранью германская армия и германское верховное командование, частью же содержатся воззвания революционного характера» (см. прим. 4).

вернуться

4

О каких именно «полуофициальных заявлениях» говорил Кюльман, установить трудно, потому что все сообщения о переговорах и все воззвания того периода заключали в себе разоблачение германского империализма и призывы к германскому рабочему классу и германской армии свергнуть свое правительство. Такие же обращения, как это само собой разумеется, адресовались, конечно, и к рабочим и солдатам стран Антанты.

Как следует из заявления Гофмана на пленарном заседании мирной конференции 12 января (см. стр. 13 наст. тома), и Кюльман и Гофман имели, очевидно, в виду в данном случае воззвание тов. Крыленко, оповещавшее о результатах первого периода переговоров и разоблачавшее политику германского империализма. (Воззвание помещено в «Изв. Моск. Сов.» от 11 января (29 декабря) 1918 г. N 239.)

Указывая на то, что:

«…хищники из германской буржуазии, из которых каждый был готов с радостью растерзать нас, принуждены были склониться перед волей истомленных народов и признать, что мир должен быть, заключен на основе равных прав всех народов»…

воззвание все же призывало к бдительности, ибо, как говорилось далее,

"немецкая буржуазия готова войти в союз с ними (с империалистами Антанты. Ред.), чтобы удушить революцию внутри страны".

вернуться

5

О телеграмме ПТА см. объяснения тов. Троцкого в речи от 10 января (а также прим. 8).