Если равновесие когда-нибудь будет достигнуто, то условия эффективной конкуренции перестанут действовать. Каждая единица будет занимать определенное положение, менее доступное для других просто потому, что человек, занимающий его, будет за него бороться. Поскольку он выработал уже определенные навыки и умения, перемещение на другое место будет ему невыгодно. Он изо всех сил будет сопротивляться любым поползновениям на его место; в случае необходимости он скорее пойдет на потери в зарплате, чем уйдет с этого места, особенно принимая во внимание то, что ему непременно придется столкнуться еще с чьим-то законным интересом. Имея в. виду его укрепленную позицию, а также жертвы, на которые он готов идти, чтобы защищать ее, постороннему будет трудно конкурировать с ним. И вместо практически бесконечных возможностей, каждая единица тогда будет более или менее привязана к существующему положению вещей. А не будучи наделены абсолютным знанием, они могут даже не осознавать, какие возможности они упускают. Как это далеко от совершенной конкуренции!
Нестабильность
Интересно посмотреть, чем отличается наш. анализ совершенной конкуренции от классического. До некоторой степени я это уже сделал в «Алхимии финансов», но там я не так определенно и убедительно высказался, как мог бы. Я не утверждал того, что в обществе крайней степени изменчивости ценности в целом рефлексивны; я просто выбрал несколько проявлений рефлексивности и показал, как они могут приводить к нестабильности. Возможно, самый убедительный пример был связан с валютной биржей, где я показал, что в условиях свободно колеблющегося обменного курса спекулятивные сделки приобретают прогрессивно увеличивающийся вес, и параллельно биржевая игра приобретает менее хаотический характер, приводя к прогрессивно увеличивающимся колебаниям в обменном курсе до тех пор, пока в конце концов система не разрушится.
Если мое утверждение, что ценности в целом имеют рефлексивный характера истинно, из этого следует, что нестабильность является всеобщей проблемой в открытом обществе. Это суждение прямо противоречит классической теории совершенной конкуренции, которая предполагает, что нормальное преследование личного интереса обеспечивает равновесие. Вместо равновесия свободная игра рыночных сил приводит к вечному процессу изменения конъюнктуры, в котором одни эксцессы сменяют другие. При определенных условиях, особенно в тех случаях, когда это связано с кредитами, диспропорция может увеличиваться, пока не наступит перелом. Это мало похоже на статическое равновесие совершенной конкуренции, при которой рациональное преследование собственных интересов приносит наибольшее благо наибольшему числу, людей.
Этот вывод открывает ящик Пандоры. Классический анализ полностью основывается на частном интересе, но если преследование частного интереса не приводит к стабильности системы, встает вопрос: достаточно ли частного интереса для обеспечения выживания системы? Ответом будет громогласное «нет». Как я уже писал в «Алхимии финансов», стабильность финансовых рынков может быть обеспечена только путем какого-то регулирования. И как только мы делаем стабильность целью политики, возникают другие достойные цели. Конечно, в ситуации стабильности также должна быть сохранена конкуренция. Общественная политика, направленная на сохранение стабильности и конкуренции и бог знает чего еще, находится в противоречии с принципом свободной конкуренции. Что-то одно наверняка неправильно.
Девятнадцатый век можно считать временем, когда свободная конкуренция была общепринятым и фактически господствующим экономическим порядком на большей части земного шара. Ясно, что она не характеризовалась равновесием «но экономической теории». Это был период бурного экономического роста, во время которого развивались новые формы экономической организации и границы экономической активности раздвигались по всем направлениям. Старая структура экономического регулирования была разрушена. Рост был таким бурным, что на планирование просто не было времени; все так резко менялось, возникали дотоле неизвестные явления, с которыми никто не знал. как обращаться. Государственный механизм был не приспособлен к тому, чтобы взять на себя дополнительные задачи; он едва справлялся с поддержанием законности и порядка в безмерно разросшихся городах и на раздвигающихся границах.