На примере Китая это видно особенно отчетливо. Реформа заметно продвинулась вперед. Производство стремительно нарастало, но спрос на капитал рос еще быстрее. Каждая провинция хотела иметь свою собственную велосипедную фабрику, и каждый уезд вдоль реки Янцзы – свой собственный порт для контейнерных перевозок. В результате инфляция стала неудержимой. Сторонники Чжао Цзыяна настаивали на изменении системы управления предприятиями, но не добились успеха.
Инфляция губит реформу. Система гордится своей стабильностью. Однако как только привносятся какие-либо рыночные механизмы, сразу же повышается спрос, который система не в состоянии полностью удовлетворить, – и рост цен становится неизбежным. Сначала все это приветствуется, потому что наличие товаров по высоким ценам гораздо предпочтительнее, чем отсутствие товаров вообще. В случае с товарами первой необходимости цены контролируются государством, но государство, естественно, вынуждено увеличивать дотации. Это приводит к росту количества денег в обращении; таким образом, усиливается давление спроса на всю остальную экономику. И так как этот спрос не может быть удовлетворен, растет количество «горячих», неотоваренных денег. Одновременно растет стремление вкладывать деньги. В ситуации, когда цены стабильны, вы просто ничего не теряете, если поместили деньги не лучшим образом. А в ситуации инфляции есть прямой смысл брать заем и делать капиталовложения, потому что проценты, которые вам нужно платить, инфляция сводит к нулю. И вот, когда еще при всем при этом непрерывно повышается зарплата, наступает полный кавардак. Очень трудно это предотвратить, потому что по мере ослабления центра предприятия все больше и больше начинают заботиться о том, чтобы рабочие были довольны. Уж когда рабочие начинают объединяться и политизироваться, напряжение грозит взрывом.
Я называю превращение латентной инфляции в явную «польской болезнью», потому что именно в Польше она достигла своего апогея. Но это же превращение, и гораздо раньше, произошло и в Югославии, стране самоуправления. Также этот процесс в разных точках развития можно наблюдать в Венгрии, в Китае, в Советском Союзе. В Польше он разрешился в 1989 году, когда был парализован центр политической власти и предприятия были предоставлены сами себе. «Реальная» заработная плата повысилась что-то на 30%, но конечно же она не была реальной, потому что производство совсем не выросло; оно, собственно, упало почти на 8%. Разницу покрывал так называемый инфляционный налог, то есть обесценивание денег за то время, что они находятся на руках у населения. Чтобы совершить невозможное – поддержать прежний уровень реальной заработной платы, – потребовалась все возрастающая скорость инфляции – до 1000% в год. Предприятия отложили все остальные свои обязательства – все средства шли на выплату заработной платы рабочим. Предприятия остановили капиталовложения, выплату налогов, даже прекратили платить поставщикам. В то же время никто не хотел держать злотые, и, как только был легализован свободный долларовый рынок, злотые на фоне доллара практически совсем обесценились. Так как совокупная стоимость денег в обращении постоянно сокращалась, государство вынуждено было печатать новые и новые бумажные деньги, чтобы покрыть бюджетный, дефицит. Инфляция вырвалась из-под контроля.
Можно наблюдать, что процесс реформы замечательным образом напоминает модель бум/спад на фондовой бирже. Все начинается сравнительно медленно. Сначала реформа удовлетворяет некоторые надежды, с нею связанные, и укрепляется в связи с этим. И когда результаты начинают значительно отклоняться от ожидаемых, отклонение все еще помогает движению реформы: недостатки системы становятся более очевидными, ее способность противостоять изменениям эродирует, в то время как стремление к переменам усиливается. Политические и экономические изменения усиливают друг друга. По мере того как ослабляется экономическая роль центров власти, их политический авторитет тоже подрывается. Конечно, власть будет сопротивляться – в конце концов, главным инстинктом любой бюрократии является инстинкт самосохранения, – но ее сопротивление породит дальнейшие нападки, пока политические цели не заслонят экономические и разрушение центральной власти не вырастет в основную цель. Здесь на смену реформе приходит революция.