1) на территории Маньчжурии и Внутренней Монголии образуется под протекторатом Японии буферное государство под названием Независимая Маньчжурская республика;
2) Япония берет на себя обязательство содействовать включению в новое буферное государство Внешней Монголии;
3) новое маньчжурское государство отказывается от активных действий против правительства собственно Китая, но одновременно обязуется бороться против коммунистического движения;
4) новое маньчжурское правительство обязуется вести агрессивную политику в отношении интересов СССР в Северной Маньчжурии.
В случае отказа Чжан Сюэляна от этих предложений японцы угрожали создать в Маньчжурии такую политическую и экономическую ситуацию, которая приведет к ее оккупации японской армией[63].
Такое положение дел в Маньчжурии сильно обеспокоило советское руководство. Существует версия, что в 1928 году в Кремле приняли решение ликвидировать Чжан Цзолиня. Проведение этой операции было поручено Науму Эйтингону и руководителю нелегальной резидентуры Разведупра РККА в Харбине Христофору Салныню. Самым сложным в этой операции было то, что все подозрения в случившемся должны были пасть на японцев.
4 июня 1928 года на железнодорожном перегоне Пекин – Харбин специальный вагон, в котором ехал Чжан Цзолинь, был взорван. Взрывчатка была заложена в виадуке Южно-Маньчжурской железной дороги около Мукдена. Чжан Цзолинь был тяжело ранен в грудь и через несколько часов скончался в мукденском госпитале. Кроме него во время взрыва погибло еще 17 человек, в том числе и генерал У Цзяншен. В связи с тем что железнодорожный узел на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог вблизи Мукдена охранялся не китайскими, а японскими солдатами, все посчитали, что покушение было организовано японцами. Более того, называли даже имя японского офицера, который привел в действие электрический детонатор, – майор Томи.
Однако ликвидация Чжан Цзолиня не привела к изменению ситуации в Маньчжурии. 27 мая 1929 года китайскими властями был произведен незаконный обыск в советском консульстве в Харбине, а провокации на КВЖД только участились. В результате 17 июля 1929 года советское правительство заявило о разрыве дипломатических отношений с гоминьдановским правительством. После этого легальные резидентуры ИНО и военной разведки в Китае фактически прекратили свою деятельность.
В августе 1929 года глава нанкинского правительства Чан Кайши и правитель Северного Китая Чжан Сюэлян начали, подготовку к прямому вооруженному конфликту с СССР. Не видя другого выхода, советское руководство поручило командующему Особой Дальневосточной армии В.К. Блюхеру разгромить китайские войска. 12 октября 1929 года войска под командованием Блюхера перешли в наступление и разбили противника. А уже 22 декабря 1929 года был подписан Хабаровский протокол, восстановивший существовавшее ранее на КВЖД положение.
Во время конфликта на КВЖД сотрудники внешней разведки сделали все от них зависящее, чтобы помочь частям Красной Армии. Очень важную информацию, в это время добывала харбинская резидентура ИНО ОГПУ, которой с 1929 по 1930 год руководил Василий Петрович Рощин.
Кроме того, в 1928–1931 годах в Маньчжурии весьма успешно работала нелегальная резидентура разведотдела полпредства ОГПУ по Дальневосточному краю во главе с Борисом Богдановым. После возвращения Богданова в Хабаровск в его аттестации было сказано следующее: «Богданов выдержан, умеет владеть собой и в сложных, неожиданных ситуациях. В период конфликта на КВЖД в условиях закордона, рискуя собой, сумел обеспечить работу подчиненного ему аппарата. Является хорошим востоковедом. Энергичный, любит свое дело и честно относится к нему»[64].
18 сентября 1931 года на Южно-Маньчжурской железной дороге, принадлежавшей Японии, произошел взрыв, послуживший поводом для вторжения японской армии в Северный Китай. В результате этой агрессии Маньчжурия была оккупирована японцами, а на ее территории создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, номинальным главою которого стал Айснцзеро Пу И, последний представитель китайской императорской династии Цинь. Таким образом, планы Японии, о которых советской разведке стало известно еще в 1928 году, осуществились. А выдвижение японской Квантунской армии к границам СССР и отказ Японии в декабре 1931 года от предложения советского правительства подписать японо-советский пакт о ненападении заставили резидентуру внешней разведки в Китае и разведывательный отдел Восточно-Сибирского полпредства ОГПУ активизировать работу по сбору сведений о военно-политических планах кабинета премьер-министра Танаки, а также усилить деятельность по нейтрализации белогвардейской эмиграции. Так, в директиве ИНО ОГПУ, направленной в резидентуры на Дальнем Востоке, в частности, говорилось: