Но первое увлечение быстро прошло. То, что пришло ему на смену, было уже серьезно. Потянуло к книгам о небе, о бескрайнем голубом просторе...
Любимыми героями его стали люди авиации с их смелостью и мужеством, их открытостью сердец, честностью, твердой волей и добротой. И вздыхал: «Есть же такие!»
В одиннадцать лет он поступил в Ташкентское суворовское училище. Оно должно было стать трамплином. Рассуждал так: «Армия закаляет мускулы и волю, воспитывает характер, учит самому разному».
Расчет на то, что после суворовского будет проще поступить в летное училище, не оправдался. Ташкентское суворовское расформировали. Владимир Джанибеков снова стал гражданским человеком.
Окончил обычную школу. В маленький чемоданчик уложены необходимые вещи, любимые книги, почтовые адреса друзей. На самом дне — аттестат со всеми пятерками и золотая медаль, первая его награда за труд, старание и упорство. Подал документы в Ленинградский университет на физический факультет. План был прост: учиться в ЛГУ и одновременно заниматься в аэроклубе, летать.
Размеренной жизни не получилось. Ездить через весь город на аэродром, готовиться к полетам, успевать выполнять все учебные задания, не избегать общественных дел, участвовать в спортивных соревнованиях ~- все это оказалось много труднее и никак не согласовывалось по времени. И вот тут-то было сделано главное открытие: «Взялся за гуж, а не дюж». Может, отступить? Но это была бы измена небу.
Состоялся трудный разговор с деканом: еще бы, кто захочет отпустить одного из лучших студентов? Но еще более трудным был разговор с отцом. Нет, Владимир не спорил, не повышал голос. Он молча выслушивал все доводы и тихо повторял отцу одну и ту же фразу: «Там мое призвание». Там — это значит в небе.
Он ушел с физического факультета университета. Ушел, чтобы стать военным летчиком. Годы учебы в авиационном училище пролетели незаметно. Здесь брали свое начало его свидания с небом. А их было много. Дневные и ночные. И после каждого — нетерпение и жажда новой встречи с голубой бездной.
Летал он, как отмечали инструкторы, профессионально. Высокий балл по всем предметам определил его судьбу после выпуска. В приказе значилось: «Лейтенанта Джанибекова Владимира Александровича оставить в училище инструктором-летчиком».
С одной стороны посмотришь — суетливая должность и сплошное однообразие. Ведь изо дня в день пьеса в одном действии: взлет — посадка, взлет — посадка... Полет по кругу. Показ — контроль, показ — контроль...
Нет, для него это не было скучным. И не было двух похожих полетов. У неба каждый день новые краски, каждый день новые трудности. Совладев с ними, курсант становится летчиком, а летчик становится профессионалом.
Есть у него еще одна страсть — его вторая любовь. Это мастерить, придумывать, собирать. Сначала это были простенькие радиоприемники, потом — устройства посложнее и «похитрее». Родилась эта страсть еще в школьные годы. Задумали как-то ребята сделать телескоп. Все удалось раздобыть, достать, а вот главного — зеркала — не было. Володя взялся отполировать металлический диск. Работенка нудная, однообразная и не такая уж легкая, как может показаться на первый взгляд. Год, долгие, 360 дней, втирал песок в железо. А нужной зеркальности не получилось. Обидно было. Другой бы плюнул на этот злосчастный телескоп и ушел. Оп не отступил.
В училище внес несколько рационализаторских предложений. Каждое из них улучшало подготовку к полетам. Все приняли и внедрили.
Самым знаменательным событием стал для пего выпуск его группы. Когда те, кому он передал свои знания и опыт, свою любовь к небу, блестяще выдержали экзамены, он по-настоящему почувствовал, что может что-то дать и стране, и людям. Что он нужен. Что он не остался должником.
Однажды в училище появился Герман Титов. Разговор с ним носил откровенный характер, хотя слово «космос» ни разу не было упомянуто. Говорили о небе, о новой технике. Космоиавт-2 предложил Джанибекову пройти медкомиссию. Владимир задумался. Когда он поступал в училище, видел, сколь сурово и придирчиво подходят медики к отбору военных летчиков. «Как же тогда они проверяют космонавтов? Сунусь — найдут какую-нибудь зацепку, и не только в космос не попадешь, но и с небом, с авиацией распрощаться придется».