Лидерами нового вида борьбы стали спортсмены, воспитанные в республиках на народных видах борьбы, таких, как грузинская чидаоба, армянская кох, азербайджанская гюлеш, молдавская трынта, якутская хапсагай и т. д. Важнейшими здесь являются приемы, проводимые с помощью ног. В классической же борьбе захватывать соперника можно только выше пояса и только руками. Вот и получалось, что многие юноши, получившие хорошую школу в национальной борьбе, как-то терялись, не уживались в борьбе классической. А когда в стране стала культивироваться борьба вольная, они почувствовали себя в ней более уверенно. Арсен Мекокишвили был одним из тех атлетов, кому вольный стиль пришелся по душе.
На первых порах руководство нашего спорта считало, что не стоит спешить с ответственными международными встречами: надо сначала создать свою оригинальную школу вольной борьбы, тогда и мериться силами с лучшими зарубежными атлетами. И такая школа была создана в очень короткий период. Но когда встал вопрос об участии сборной команды СССР по вольной борьбе в Олимпийских играх, выяснилось, что единственное, чего не хватает советским мастерам ковра, так это опыта международных встреч. В период подготовки к Олимпиаде в Хельсинки наши борцы провели только три контрольных матча со сборными Венгрии, ГДР и Финляндии, что, конечно, было недостаточно. Лучшие зарубежные команды имели в этом смысле неоспоримое преимущество. Ведь вольная борьба входила в программу Олимпийских игр с 1908 года.
По данным наших тренеров, у Арсена Мекокишвили был всего один серьезный соперник. Один, но зато какой! Имя «северного гиганта», как окрестила западная пресса шведского тяжеловеса Бертила Антонссона, в те годы гремело по спортивным залам многих стран мира. Чемпион Европы 1949-го и чемпион мира 1951 года, он являлся, по мнению западных специалистов, единственным кандидатом на золотую олимпийскую медаль. «Она у него в кармане», — писали буржуазные газеты. Но Арсен Мекокишвили тоже очень хотел стать чемпионом.
Нет, он не отмахивался от предостережений и наставлений опытных тренеров, помнил, как отлично боролся Бертил Антонссон на чемпионате Европы 1947 года по классической борьбе, и, ясно понимая, с кем предстоит помериться силой, исподволь готовился к самому главному в жизни поединку.
…Быстро промелькнули километры пути по родной земле, и вот уже граница. А потом все замелькало как в калейдоскопе. Торжественная встреча на перроне в Хельсинки: музыка, цветы, дружеские рукопожатия, улыбки, приветствия представителей Олимпийского комитета, финского рабочего спортивного союза, короткий митинг. А затем опять в путь — на этот раз в олимпийскую деревню в Отаниеми.
И вот наступил день торжественного открытия Олимпийских игр. Утром 19 июля, несмотря на моросящий дождь, тысячи зрителей потянулись на олимпийский стадион.
Парад начался в полдень. В торжественном марше прошли посланцы 70 государств Европы, Америки, Азии, Африки и Австралии.
Всеобщее оживление вызвало на стадионе появление делегации Советского Союза.
Праздник на стадионе продолжался несколько часов, но Арсен Мекокишвили ничего этого не видел. Вместе с другими борцами вольного стиля ему пришлось остаться в олимпийской деревне. Ведь завтра старт, и накануне, конечно же, необходим полноценный отдых.
А утром следующего дня тренеры подняли богатырей чуть свет. Автобус быстро домчал нашу команду в зал «Мессухалли», где через несколько часов начинались олимпийские поединки.
Сначала предстояло взвешивание. Ожидая очереди к судейским весам, Арсен Мекокишвили приглядывался к конкурентам. Вот как спортсмен вспоминал об этом: «На взвешивании я увидел всех соперников. Двоих я знал в лицо: широкоплечего добродушного итальянца Векки, участника чемпионата Европы 1947 года, и Антонссона. За эти несколько лет швед заметно возмужал, набрал вес, «оснастился» великолепными мышцами. Рыжеволосый богатырь стоял в кругу своих почитателей и не спеша раздевался, успевая весьма живо поддерживать разговор сразу с несколькими собеседниками. Казалось, «северного гиганта» интересует этот разговор больше всего на свете: в момент активного словесного пикирования он переставал раздеваться, и его тренеру приходилось легким толчком в локоть поторапливать его. Неожиданно разговорчивым оказался и турок Атан: на чистейшем грузинском языке он осведомился у меня, выступают ли в советской команде грузины.
Один за другим вставали на весы спортсмены. Я своими «скромными» 116 килограммами лишь подчеркнул поистине циклопический вес американца Керслайка (135 килограммов).
Первыми 20 июля начинали соревноваться представители вольного стиля. После взвешивания выяснилось, что на ковер выйдут 143 борца из 30 стран. Эти цифры были рекордными. К примеру, в чемпионате мира 1951 года участвовало всего 58 атлетов из 12 стран.
Главными претендентами на награды считались богатыри Турции, Швеции, Ирана, Венгрии, США, Финляндии, наших же спортсменов в расчет не брали.
Прежде чем перейти к событиям олимпийского турнира, нужно сказать несколько слов об условиях соревнований и о судействе.
Конечно, со времен Олимпиады в Хельсинки уровень судейства несравненно вырос, в то же время судить стали проще и объективнее. Теперь судят открыто. Это значит, что после каждого выполненного приема арбитр на ковре, облаченный в белую рубашку с красным и синим рукавами, вскидывает вверх руку, соответствующую цвету костюма борца, и показывает на пальцах, во сколько очков оценивается прием. Одновременно боковой судья поднимает дощечку, на которой тоже обозначена соответствующая цифра. И тут же оценка в баллах появляется на табло против фамилии борца, выполнившего прием. Если один из соперников не положит другого на лопатки, то по истечении времени схватки, взглянув на табло, не составляет труда определить, кто одержал верх — тот, у кого сумма выигрышных баллов больше.
Совсем иначе было в начале 50-х годов. Результат встречи определяли трое боковых судей, им вменялось вести записи, куда каждый на свое усмотрение вносил оценки. Арбитр на ковре публично не оценивал приемы. Получалось, что все судейство, вплоть до финального свистка, осуществлялось, что называется, втемную.
Нередко судьи по-разному оценивали действия борцов — кто-то засчитывал прием, а кто-то нет. А иногда и просто не успевали увидеть молниеносно выполненный бросок. Бывало немало случаев, когда некоторые «жрецы» борцовской Фемиды, пользуясь несовершенством правил, умышленно судили необъективно.
В общем, на практике мнения судей по определению победителя частенько расходились: например, двое определяли победителем одного спортсмена, а третий — другого. Тогда в судебных протоколах фиксировалась победа с соотношением голосов 2:1. Победитель получал в итоге одно штрафное очко, а побежденный — два. При единогласном мнении судейской тройки в случае победы по очкам победителю тоже давалось одно штрафное очко, а проигравшему — три. Наиболее ценилась и ценится доныне, естественно, чистая победа, или, как еще ее иногда называют, победа «на туше» — когда один борец положит другого на лопатки. Победитель при таком исходе встречи штрафного очка не получает, а потерпевшему поражение записывают в протокол все те же три штрафных очка.
Регламент Олимпиады в Хельсинки предусматривал, что борцы, набравшие пять штрафных очков, выбывают из соревнования. Это означало, что даже единственное поражение почти закрывало спортсмену дорогу к золотой медали. На многих соревнованиях случалось и так: атлеты, проиграв первую схватку и победив по очкам в двух последующих, выбывали из турнира.
Однако вернемся в «Мессухалли» на олимпийский турнир борцов вольного стиля. Дворец спорта, вмещавший 8 тысяч зрителей, полон, несмотря на то, что цены на билеты были по тем временам астрономические. В зале стоит ровный гул. Два ковра, уложенные на помосте в центре зала, пока пусты. Но вот судьи вызывают первую пару борцов, и шум мгновенно стихает. По традиции состязания открывают борцы самого легкого веса — «мухачи», чей вес не превышает 52 килограммов. На их плечи ложится огромное бремя ответственности. От их успеха или неудачи во многом зависит настроение, а следовательно, и состояние духа всей команды.