«Военное командование предписывает полностью очистить нашу местность. Через два часа все население деревни должно стоять на улице, готовое выступить по направлению на Махновку. Кто остается в оккупированной области, будет считаться бандитом, подлежащим расстрелу»[51].
Чтобы ввести население в заблуждение в отношении целей эвакуации, было объявлено, что она проводится для того, чтобы покончить с партизанским движением. Гитлеровцы предупреждали крестьян, что все, уклонившиеся от эвакуации, будут расстреляны на месте как пособники партизан. Для осуществления этого варварского плана в районы Ленинградской области прибыли специальные зондерфюреры, команды эвакуаторов и факельщиков, которые местное население сразу же окрестило командами грабителей и убийц. Эвакуация началась с присущей гитлеровцам звериной жестокостью и беспощадностью. Команды эвакуаторов, как стаи диких зверей, врывались в деревни, выгоняли население на улицы и, зачитав приказ об эвакуации, давали несколько минут на сборы. Всех захваченных под конвоем угоняли на запад. Тех, кто оказывал сопротивление, гитлеровцы тут же, перед односельчанами, расстреливали. В случаях организованного сопротивления фашисты учиняли массовые расстрелы, а деревни сжигали.
В каждой волости фашисты оборудовали сборные пункты для эвакуируемых. Как правило, это были сараи или скотные дворы. В них сгоняли сотни людей и держали их там по нескольку дней.
Как и всегда, фашисты при проведении эвакуации показали свою грабительскую сущность. Но, чтобы как-то прикрыть грабеж, они объявляли все эвакуированное население военнопленными, а имущество угоняемых на фашистскую каторгу — трофеями немецкой армии.
Осенью по всем районам области пылали деревни: фашистские варвары расправлялись с непокорными жителями, уклонявшимися от угона в Германию.
Жители сожженной захватчиками деревни Броды уходят в леса к партизанам.
В ответ на это чудовищное злодеяние гитлеровцев вспыхнуло массовое вооруженное восстание. Народ решительно взялся за оружие, пошел к партизанам, чтобы вместе с ними громить гитлеровцев, помогать Советской Армии освобождать родную землю от фашистской нечисти. В течение сентября и октября восстание крестьян охватило всю оккупированную территорию области: Уторгошский, Плюсский, Лужский, Порховский, Струго-Красненский, Дновский, Солецкий, Батецкий, Псковский, Середкинский, Новосельский, Карамышевский, Полновский, Гдовский, Сланцевский, Лядский и другие районы. Приток в партизанские отряды был настолько велик, что многих прибывших нечем было вооружать. Повстанцы сами добывали оружие в боях с эвакуаторами и полицейскими, и все же оружия не хватало. Тогда на помощь пришли ленинградцы. Они передали повстанцам около 15 тысяч винтовок, 7 тысяч автоматов, свыше тысячи пулеметов, 123 противотанковых ружья, 112 минометов, многие тысячи мин, 80 тысяч гранат, 114 тонн взрывчатых веществ, 17 миллионов патронов[52].
Народное вооруженное восстание в оккупированных районах Ленинградской области нельзя рассматривать как стихийное. Оно было подготовлено коммунистами-подпольщиками и партизанами под руководством Ленинградского обкома партии и областного штаба партизанского движения. Советские люди с первых дней войны ненавидели фашистских захватчиков и всегда были готовы с оружием в руках подняться на освобождение своей земли. Но одной моральной готовности для вооруженного восстания, разумеется, было недостаточно. Необходимо было сплотить и организовать народные массы, найти правильные формы народной войны в тылу захватчиков, на практике убедить народ в действенности партизанской борьбы, выковать кадры ее руководителей, наконец, правильно выбрать момент начала массового восстания, чтобы его поддержали наступательные операции Советской Армии. Все эти условия сложились в оккупированных районах Ленинградской области к осени 1943 года. И именно с учетом этих условий Ленинградский обком партии взял курс на организацию всенародного вооруженного восстания. В своем обращении к рабочим, крестьянам и интеллигенции временно оккупированных немецко-фашистскими захватчиками сел и городов Ленинградской области от 24 сентября 1943 года обком партии писал: