Детство без ласки,
Жизнь без любви…
Сердце, мужайся, —
Мы — бунтари!
Ждем мы с востока
Волю и свет.
Братьям далеким
Шлем мы привет.
Хватит молитвы,
Юность, гори!
Жизнь наша — битва,
Мы — бунтари!
Кто любит молот,
Кто любит плуг —
Тот мой товарищ,
Мой брат и друг.
Кто ценит волю,
Кто ценит труд —
Мои призывы
Того найдут.
Кто проклял рабство,
Кто проклял гнет —
Тот путь к свободе
Со мной найдет.
Ни врача нет, ни больницы,
Косит жизнь туберкулез.
У детей тускнеют лица
От горячих слез.
Нет ни радости, ни хлеба, —
Горечь горькая в груди.
Ни от папы, ни от неба
Милости не жди!
Раз всему конец бывает,
И обидам есть конец…
И тебя я проклинаю,
Оккупант-подлец!
Ты не жди от нас пощады,
Мы пощады не даем.
Мы сломаем все преграды,
Нечисть всю сметем!
Леонид Вульфович Вилкомир родился в 1912 году в Бухаре в семье служащего. Там он провел детство и первые школьные годы. Затем переехал в Москву и после окончания школы работал на заводе «Борец».
Первые стихи Вилкомир опубликовал в сборнике литературного кружка «Штурм», членом которого он являлся. За десять предвоенных лет поэт немало поездил по стране. В 1931 он по комсомольской путевке уехал в Нижний Тагил, где начиналось строительство крупного вагоностроительного завода. Работал в многотиражке, сотрудничал в газетах индустриального Урала, писал очерки и стихи о героях первой пятилетки. С 1934 года Вилкомир учился в «Литературном институте». В 1938 году был призван в армию и работал в редакции «Красной звезды».
В качестве корреспондента этой газеты Вилкомир с начала Великой Отечественной войны находился на фронте, летал на боевых самолетах, где исполнял обязанности стрелка-радиста, входил в состав танковых экипажей. Воевал сначала на Волховском, затем на Южном фронтах.
19 июля 1942 года старший политрук Леонид Вилкомир погиб при выполнении боевого задания: штурмовик, на котором он летал, был сбит у станицы Ермаковская под Новочеркасском.
Пришло оно.
Свободно и покорно
Ложатся строчки…
Так растет листва,
Так дышит соловей,
Так звуки льет валторна,
Так бьют ключи,
Так стынет синева.
Его огонь и силу торопитесь
Вложить в дела.
Когда оно уйдет,
Почувствуешь, что ты —
Ослепший живописец,
Оглохший музыкант,
Низвергнутый пилот.
50. «Жизнь моя не повторится дважды…»
Жизнь моя не повторится дважды.
Жизнь не песня, чтобы снова спеть
Так или иначе, но однажды
Мне придется тоже умереть.
Как бы я ни прожил свои годы,
Я прошу у жизни: подари
Вкус воды и запах непогоды,
Цвет звезды и первый взлет зари.
Пусть и счастье не проходит мимо,
Не жалея самых светлых чувств.
Если смерть и впрямь неотвратима,
Как я жить и думать разучусь?
51. «Чуть-чуть недоспать…»
Чуть-чуть недоспать,
Чуть-чуть недоесть,
Но чтобы в руках гудело.
Это самое что ни на есть
Мое настоящее дело.
Как радостно видеть
Готовый пролет,
Первой вагранки литье
И чувствовать, что ежедневно растет
Настоящее дело мое!
Мы ели хлеб и пили воду.
Не до веселья было нам.
Мы покоряли непогоду,
Считая годы по зубам.
Я сохраню былую ярость,
Войдя к потомкам поутру.
У них, как памятник, состарюсь,
Как память, сдам, но не умру.
Мы жаркою беседой согревались,
Мы папиросным дымом одевались
И у «буржуйки» сиживали так.
Покой до боли был невероятен,
А дым отечества и сладок и приятен,
Окутавший наш проливной барак.
Он сбит в осенней непогоде вязкой
С обычной романтической завязкой:
В лесу, в дождях, в надежде и дыму.
Я потому об этом вспоминаю,
Что лучшего я времени не знаю
По силе чувства, равному ему.
Какое это было время, дети!
Мы жили в тьме и вместе с тем на свете,
На холоде у яростных костров.
Мы спали под открытым небом, в доме,
В кабине экскаватора и громе
Неугомонных наших тракторов.
Мы по утрам хлебали суп из сечки,
Приветливо дымящийся на печке,
И были этим сыты до зари.
Мы думали о вредности излишеств,
Роскошнее не ведали из пиршеств,
Как с чаем подслащенным сухари.
Когда фундамент первый заложили,
От счастья замерли, а, впрочем, жили
Невероятно гордые собой.
Мы день кончали песней, как молитвой,
Работу нашу называли битвой.
И вправду, разве это был не бой?!
Я не могу вам передать эпохи,
Нужны не те слова, а эти плохи,
Я лучше случай расскажу один.
Пришел сентябрь — в округе первый медник.
Надел он свой протравленный передник,
В его руках паяльник заходил.
Уже леса покрылись медным цветом,
Последняя гроза прощалась с летом,
Стремительнее двигалась вода,
А тут еще нагрянул дождь-подстёга.
Рекою стала главная дорога.
Так с непогодой к нам пришла беда.