280. Очень рано
Еще над морем не светало,
Еще в горах висела мгла.
Когда украдкой пробежала
Большая капля вдоль стекла.
И теплый дождик рад стараться —
Давай шуметь по мере сил
По листьям мокнувших акаций,
По тонким столбикам перил.
И пузырями у фонтана
Пошел вздуваться и шипеть.
Пускай шумит. Еще ведь рано
И нам вставать, и птицам петь.
281. Еще февраль
Еще февраль. Все окна взяты в плен.
Мороз сильней становится под вечер.
У клиники сутулится Рентген,
Тяжелый снег всё падает на плечи,
А он, старик, взойдя на пьедестал,
Так и стоит без шубы и без шляпы.
Бездушный медицинский персонал!
Ему халат накинули хотя бы.
У нас ведь вдоволь света и тепла,
А как ему, сердечному, на стуже?
…Уже давно убрали со стола
Немного запоздавший ужин.
Уже давно в палатах тишина,
Войдет сестра и свет потушит скоро.
Но время не пришло еще для сна,
Еще минуте есть для разговора.
Мечтаний долгожданная пора!
Слова идут украдкою, по-лисьи:
«Пусть болен я, но лишь один бы раз
Пройти опять по улицам Тбилиси!
Где всюду смех и солнце, и тепло…
Вы были в Грузии когда-нибудь весною?
Сосед умолк, он дышит тяжело.
«А вот у нас, над Северной Двиною…»
Стихает говор. Даже думать лень.
Бессилье. Сон. Свободен каждый атом.
И вот тогда, предлинный, словно тень,
Старик Рентген проходит по палатам.
282. Лето 1940 года
Вся в тусклом золоте заря,
И солнце тлеет еле-еле…
Июнь — в листках календаря,
А руки зябнут, как в апреле.
По крышам дач, по кровлям будок
Шумит без устали вода,
Лишь вспыхнет небо иногда
Неярким цветом незабудок.
И снова туча облегла
Отяжелевший купол неба…
И просишь чуточку тепла,
Как нищий просит ломтик хлеба.
283. Дорожный мастер
Как весело мастер дорожный живет.
Летит на дрезине и песни поет.
Качаются травы, взлетает песок,
Дрожит на шесте кумачовый флажок.
Над пеною рек, над равниной,
Как птица, мелькает дрезина.
Мосты прогремят и туннель промелькнет —
Дрезина замедлит стремительный ход.
Наш мастер проверит, как шпалы лежат.
Он камешков белых подвыправит ряд.
И снова помчится дрезина —
Полно еще в баке бензина.
Но небо темнеет, темнеет вода —
Над стрелкой зеленая всходит звезда.
И тени бледнее кругом…
Наш мастер уходит в свой дом.
Стоит под навесом дрезина —
Наверно, ни капли бензина.
284. Опять нет писем
Висят кувшины на заборе,
Рябина плещет на ветру,
И ягод огненное море
Ведёт весёлую игру.
На опустевшие балконы
Ложатся сумерки и тьма,
И ходят мимо почтальоны,
И нет по-прежнему письма.
Как будто ты забыла имя,
И номер дома, и число,
Как будто листьями сухими
Дорогу к сердцу занесло…
285. Последний день в ЦПКиО
Свежеет ветер, всё сильней
Раскосый парус надувая.
И руки тонкие ветвей
Подолгу машут, с ним прощаясь.
Под птиц печальный пересвист
Идем, счастливые, с тобою.
На солнце пожелтевший лист
Летит, мелькая над водою
Прохладой осени дыша,
В последний раз теплом порадуй.
И в шубах дремлют сторожа,
Склоняясь у обнаженных статуй.
286. Первая скрипка
Замолкла скрипка у окна,
И звуки растерялись странно,
И золотая тишина
Проплыла облаком нежданным.
И только билась под смычком
Давно отыгранная песня.
И падал день, как я, ничком,
И сердцу становилось тесно.
Оставь смычок, оставь футляр
И эту скрипку вековую, —
Тебя восторженный пожар
Осенних листьев зацелует.
И с ним метаться и лететь
Под дудочку, под зов свирели,
И падать в желтую метель
Веселой песней на панели.
287. Вторая скрипка
Как скрипки первое держанье,
Как робкий взлет и стон смычка —
Уже коснулось увяданье
Рукой серебряной виска.
Осенний лист устало кружит,
Ты падал с ним и с ним лети.
Но мне ль под шелест желтых стружек
О прежней удали грустить?
Рябин пылающие бусы
Ворвались гроздьями в окно.
И перелив осенних музык
Пьянит, как старое вино.
И только жгучее желанье
Лелеет мысль одну. Одну —
Спокойно встретить увяданье
И чувствовать в себе весну.