1. Главная
  2. Книги
  3. Отрада Николай
  4. Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
  5. Страница 80
Выбрать главу
А между тем Он уяснил, Что он Не «эпос», Что он молод И чувствует машинный голод Всей Массой лошадиных сил. Бушующей в его валах. Что «эпос» — тесно и старо, Что зря лелеять гусляров.
Пришел мускулистый галах — Другой, не пьяница Буслаев, Что Новгороду нагрубил…. …………………………………………. И вот, На Ленина ссылаясь, Всей тяжестью, сгущенной в волнах, Торжественно клокочет Волхов, Вращая лопасти турбин.
Я видел тысячи Ручьев, Речушек, Речек, Рек — неудержимого бега, — Попавший к нам в оборот человек Делался прозрачней снега.
У них с весны работы по горло: Питать рыб, Носить суда, — Но только Волхов По-настоящему гордо Несет красное знамя труда.
Судите: Мало ли Волхову дел, Легка ли валам Работа, Ежели Вал Волхова Бел — В белой кипени пота. Седобород и гриваст, Вал Волхова Идет вприсядку, Громом обдаст Как пить даст И… Мимо! Без пересадки!
У Волхова Восемь турбин, В каждую — воду неси! Я слышал: Волхов трубил Тревогу От нехватки сил,
Но чтобы накалить кабелей Всё заглушающий звон, Он падал Последней каплей, Равной тысячам тонн! Я спрашиваю: Каждому ли вдомек Такое самосвержение? Волхов, Как сердце, сжимается в комок Неопровержимого напряжения! Когда нарушается связь Узко ограниченной зоны
И материя, раздробись, Превращается в электроны, Когда в грохоте И в кипенье Стали, В сплошном пенье Гудков Сплошь нарушено сердцебиение (И столько лет не сдались — Неуклонно стройны!), Когда строится социализм Силами одной страны!
1931–1932{317}

318. Из цикла «Дикие песни»

1
О, как давно я не пил за белою скатертью чаю, Как давно мой каблук не стучал об асфальт и торец, И песни мои дичают, И я дичаю, их веселый отец.
Где слова мои — быстрые рыбки, Пересекавшие звонкий поток? Возьмешь книгу и прошлогодней улыбки Найдешь засушенный на память цветок.
Он ласково твой взор повстречает И тихонько запоет, И ты увидишь, как песни мои дичают И как дичает сердце мое.
Возьми и перелистай, если можешь, Эти сухие цветы, И ты найдешь под умершей кожей Живые сны мои и мечты.
2
Дело было к весне, Накануне мая, Шел, как полагается, снег, По улицам пыль подымая.
И я, тишины тише, Той, что, грустя, поет, Прислушивался, как бьется выше Веселое сердце мое.
Шел снег в густой оправе Филигранного серебра, Я думал: «А разве вправе Сердце рваться из-под ребра?
Разве вправе оно на свободу Проситься, памятуя о том, Что, как воду, горячий воздух Ловлю обгоревшим ртом?»
Воздух обжигал губы, Как и всякому, кто поет, И шло постепенно на убыль Веселое счастье мое.
3
В решетку солнышко разграфлено, И потому так душно и темно, И потому в глазах такая муть, И хочется поверх тоски взглянуть В лицо весны такой большой и теплой, Сверкающей на кирпичах и стеклах. И хочется глаза открыть как можно шире, Чтоб увидать, как всё свежеет в мире: Как крепнут мускулы, как набухают почки, Как на дворах резвится детвора, Как, разговаривая, идут трактора, Распахивая впадины и кочки. Я вышел бы, как прежде, на крыльцо, Чтоб ветер брызнул дождиком в лицо, Чтобы обжег скользящий с синих круч Отточенный звонкоголосый луч. Но ветра нет, и душно и темно, Откуда он возьмется, звонкий луч-то, Сквозь этот мрак тяжелый, потому что В решетку солнышко разграфлено.
1934–1935{318}

319. Не верю!

Я мир прошел из края в край Земля мокра От слез… Мир мраком и чумой оброс До самых глаз Как раз… Тут духоты — Не продышать — от крови, Тут темноты И тошноты С краями вровень! Мир оплыл жиром! Тут тоски — С пеленок и до гробовой доски Не расхлебать всем миром! Тут пухнет с голоду бедняк, Не видя света, — Ни хлеба, ни мечты, ни дня. Да разве это Жизнь, когда Сплошной туман и кровь! Смерть формирует поезда И гонит в бой любовь!.. Я мир прошел из края в край — У мира морда зверя, От крови вся земля мокра, — И всё ж не верю! Не верю в ночь и в темноту, Не верю в смерть и в пустоту, Не верю в голод, в кровь и вой, Ни в бойню пополам с чумой, — Пока на небе солнце есть, Есть освещающие весь Мир звезды на седом Кремле — Есть правда на земле! Есть в мире майская гроза — На страх гнетущей мгле, Глядящая во все глаза Есть стража на земле, Есть труд — славнее всяких слав — Есть песен медь И право выше всяких прав — Творить и петь, Есть доблесть в боевом строю, Есть смерть за родину в бою, Есть звезды на седом Кремле — Есть счастье на земле!
1939{319}

320. Пролив детства

Будто у этой ночи есть свое тепло: невиданное греющее солнце.
~ 80 ~