375. Гроза ночью
Смешался с вымыслом грозы
Внезапно сыгранный Бетховен.
Он постигал ее азы
И поднимался с громом вровень.
Он ждал, глаза оледенив,
Раскатом мощным обесславлен:
Он уловить хотел мотив,
Но глухотою был подавлен.
Он шел в мажор — и застывал,
Следя за грозовым волненьем!
Я путал подлинники и не знал,
Кого назвать изображеньем.
376. Реквием Лермонтову
И я клянусь — на каждой кромке
Вдали распластанных снегов,
Как завещание потомкам,
Дымится пролитая кровь.
И Терек, выгнувшись, как шпага,
В лучах сверкающей струей,
Бряцает в тесноте оврага,
Точа о камни лезвие.
Метнув волну, он шлет наружу
Каскады радужных теней
И грозно бережет оружье,
Как верный слепок этих дней,
Еще волнующих не тем ли
Предсмертным часом всё острей,
Когда поэт, влюбленный в землю,
Погиб, не расквитавшись с ней,
Где дальним громом промелькнула
Глухая пуля на лету,
Как будто чокнулись аулы,
Рассыпав эхо на версту.
377. Абхазия
Если ты не видал рассвета,
Отраженного горной рекой
У извилистого парапета,
Перевитого синевой;
Если около звонкой Бзыби
Ты опять просмотрел с высоты,
Как блестят чешуею рыбьей
Разноцветные брызги воды;
Если вновь, проходя по ущелью,
Ты забыл оглянуться назад
И не видел скользкой форели,
Проплывающей водопад, —
То тогда, чтоб не даром лазить,
Прикрывая рукою глаза,
По петляющим тропам Абхазии,
Улетающим в небеса,
Не забудь на поляне открытой,
У замшелой и древней стены,
Покоряющей пляски джигита
В однозвучной оправе зурны.
И над берегом дымной Мшовни
На досуге припомни потом
Эти горы с надвинутым словно
До бровей снеговым башлыком,
Где какой-то особенный воздух,
Сквозь который навесом густым
Виноградными гроздьями звезды
Созревают над пляжем ночным;
Где преданьями жив каждый камень:
Только тронь — и начнется рассказ,
И над морем закатное пламя
Провожает рыбачий баркас.
378. Три сонета
1
Где б я ни жил, и где б мой ни был дом,
Какое б небо не стучалось в ставни,
Я б никогда не кончил счета с давним
Из-за звезды перед моим окном.
Я б думал вновь, что это всё во сне,
Что отстоять тебя еще не поздно,
Что ты жива и ты еще во мне,
Как терпкий сок в налитых солнцем гроздьях.
Я б вместо моря расплескал тебя,
И вместо ветра — пил твое дыханье.
Я б пенье птиц на ноты раздробя,
Нашел в них отзвук твоего признанья,
Из плеска волн я б вновь создал тебя.
Но в этот миг тревожного желанья
2
Я настежь двери отворяю в ночь
И слышу капель щелканье глухое
И шум дождя, который превозмочь
Не в силах даже трубный звук прибоя.
Я так хочу, чтоб ты была со мной,
Чтобы по крайней мере ты казалась
У ног моих распластанной землей,
Ночной волной, с которой ты смешалась.
Я так хочу опять тебя найти,
Сквозь плач пробившись, вылепить из ночи,
Из горя моего, чтобы в груди
Ты задыхалась цепкой вязью строчек,
Стихами, где остались позади
Одни мечты, и чтоб я мог воочью
3
Вновь обрести рассветный шум дорог,
Глухих лесов чернеющие пятна,
Где каждый с ветки сорванный листок
Уже как будто просится обратно,
Где нужно верить, что мой стол широк,
Но сколько б я за ним не оставался —
Течет вода сквозь стиснутые пальцы
И на ладони не сдержать песок.
Я б никогда не вспоминал о нем,
Раз и на всегда покончив счеты с давним,
Но все разно перед моим окном
Дано везде сиять твоим лицом,
Где б я ни жил, и где б мой ни был дом,
Какое б небо ни стучалось в ставни.
ВАДИМ СТРЕЛЬЧЕНКО
Вадим Константинович Стрельченко родился в 1912 году в Херсоне в семье служащего. Детство и юность поэта прошли в Одессе. Там он учился, работал слесарем на заводе, посещал рабкоровскую группу «Станок».
В 1929 году он опубликовал в одесском журнале «Шквал» свое первое стихотворение «В кузнице», затем печатался в журнале «Прибой» и в одесских газетах.