Выбрать главу

421. «Границу мы представляем кривой…»

Границу мы представляем кривой, Окрашенной в красный цвет. Кроме того, стоит часовой, — А так ничего интересного нет. За ней синеет такой же лес, Так же стволы дубов черны. Но часовой потерял интерес К предметам чужой страны. Он будет смотреть от куста до куста, Но что ему этот вид! Будет ходить и, если устал, Винтовку к ноге. Стоит. Как будто бы и ничего не грозит — Всё тихо, застыло хоть на сто лет, Но четыре патрона вошли в магазин, Пятый сидит в стволе. Но если ночью шаги заскрипят, Ворохнется лист или наст — Уверенный выстрел тряхнет приклад, И эхо его отдаст.
1940? {421}

422. Устная картинка

Я не ропщу, что вновь пришла бессонница, — Во сне увидеть ничего не хочется. Не стану я подушку перекладывать, Курить впотьмах, вздыхать или ворочаться.
Возьму тетрадку, что-нибудь придумаю, — Иных займет. Кому-нибудь приглянется. Со многими делю я одиночество И не боюсь теперь, что ночь протянется.
Кому-нибудь и этим я понадоблюсь И помогу в минуту несчастливую. Не брезгайте, когда простой ремесленник Подарит вам работу кропотливую.
Не прогоняй меня, мой друг неведомый, Не отвергай простого приношения. Ведь я и для тебя слова придумывал, И для тебя искал я утешения.
Мой бедный друг в минуту несчастливую Увидит вдруг мою картинку устную — Простит меня за эту вещь несложную, Простит меня и за улыбку грустную.
30 января 1941 {422}

423. Тропинка гномов

Я нашел в лесу следы, Что кончались у воды. Были в том лесу канавы И проточные пруды.
У воды желтел песок, Был кустарник невысок. Там нашел я отпечатки Маленьких проворных ног.
По песку и по суглинку Кто-то вытоптал тропинку, Кто-то часто здесь ходил, Не задел за паутинку, Веточки не обломил.
Кто-то вытянул травинку, Сплел зеленую корзинку И чернику собирал. Кто живет в лесу зеленом, Чья избушка там под кленом — До сих пор я не узнал.
Между черными корнями Вижу маленькую дверь, Загороженную пнями, Чтоб не вполз лукавый зверь…

424. «Мы недолго пробыли в Батуми…»

Мы недолго пробыли в Батуми. Я едва запомнил узкий берег, Черно-красный корпус парохода, Лодки темные, как рыбьи спины, Пристани с дрожащими мостками, Близко зеленеющие горы И деревья старого бульвара, Самого прекрасного на свете. В первый раз увидел я всё это, Но как будто вновь сюда вернулся, Узнавал, как будто прожил годы В домике с прохладными сенями. Так же вечерами у кофеен Слышался костяшек треск азартный, Стук подков на улицах мощеных, Окрики усатых водоносов, Плещущие гулкие удары И судейский жестяной свисточек На площадке за стеной акаций. Мы с тобой ходили всюду вместе, Вечно нам друг друга не хватало. Я ли в домино играть садился — Ты в мои заглядывала кости, Если ты записывать садилась — Я твои перебирал тетрадки. Ужинать ходили — занимали Самый дальний столик в ресторане.

425. «Застыли, как при первой встрече…»

Застыли, как при первой встрече. Стоят и не отводят глаз. Вдруг две руки легли на плечи И обняли, как в первый раз.
Всё было сказано когда-то. Что добавлять? Прощай, мой друг. И что надежней плеч солдата Для этих задрожавших рук?

426. «Здесь только призрак мой живет…»

Здесь только призрак мой живет. Как человек, он ест и пьет. А если я сюда приду — Он навсегда уйдет.
Мне жаль бессонных вечеров Над столбиками древних строф. Мне жаль, что бедный призрак тот Моих найти не может слов.
Он будет мучиться всю ночь, Я не могу ему помочь: Когда я подойду к столу — Ему уйти придется прочь.
Не знает он мою печаль И радости поймет едва ль. И то, что я своим зову, Ему, наверное, не жаль.
Мое уменье он постиг, Добрался до заветных книг. Но разве он узнает всё, Что я любил, к чему привык?