421. «Границу мы представляем кривой…»
Границу мы представляем кривой,
Окрашенной в красный цвет.
Кроме того, стоит часовой, —
А так ничего интересного нет.
За ней синеет такой же лес,
Так же стволы дубов черны.
Но часовой потерял интерес
К предметам чужой страны.
Он будет смотреть от куста до куста,
Но что ему этот вид!
Будет ходить и, если устал,
Винтовку к ноге. Стоит.
Как будто бы и ничего не грозит —
Всё тихо, застыло хоть на сто лет,
Но четыре патрона вошли в магазин,
Пятый сидит в стволе.
Но если ночью шаги заскрипят,
Ворохнется лист или наст —
Уверенный выстрел тряхнет приклад,
И эхо его отдаст.
422. Устная картинка
Я не ропщу, что вновь пришла бессонница, —
Во сне увидеть ничего не хочется.
Не стану я подушку перекладывать,
Курить впотьмах, вздыхать или ворочаться.
Возьму тетрадку, что-нибудь придумаю, —
Иных займет. Кому-нибудь приглянется.
Со многими делю я одиночество
И не боюсь теперь, что ночь протянется.
Кому-нибудь и этим я понадоблюсь
И помогу в минуту несчастливую.
Не брезгайте, когда простой ремесленник
Подарит вам работу кропотливую.
Не прогоняй меня, мой друг неведомый,
Не отвергай простого приношения.
Ведь я и для тебя слова придумывал,
И для тебя искал я утешения.
Мой бедный друг в минуту несчастливую
Увидит вдруг мою картинку устную —
Простит меня за эту вещь несложную,
Простит меня и за улыбку грустную.
423. Тропинка гномов
Я нашел в лесу следы,
Что кончались у воды.
Были в том лесу канавы
И проточные пруды.
У воды желтел песок,
Был кустарник невысок.
Там нашел я отпечатки
Маленьких проворных ног.
По песку и по суглинку
Кто-то вытоптал тропинку,
Кто-то часто здесь ходил,
Не задел за паутинку,
Веточки не обломил.
Кто-то вытянул травинку,
Сплел зеленую корзинку
И чернику собирал.
Кто живет в лесу зеленом,
Чья избушка там под кленом —
До сих пор я не узнал.
Между черными корнями
Вижу маленькую дверь,
Загороженную пнями,
Чтоб не вполз лукавый зверь…
424. «Мы недолго пробыли в Батуми…»
Мы недолго пробыли в Батуми.
Я едва запомнил узкий берег,
Черно-красный корпус парохода,
Лодки темные, как рыбьи спины,
Пристани с дрожащими мостками,
Близко зеленеющие горы
И деревья старого бульвара,
Самого прекрасного на свете.
В первый раз увидел я всё это,
Но как будто вновь сюда вернулся,
Узнавал, как будто прожил годы
В домике с прохладными сенями.
Так же вечерами у кофеен
Слышался костяшек треск азартный,
Стук подков на улицах мощеных,
Окрики усатых водоносов,
Плещущие гулкие удары
И судейский жестяной свисточек
На площадке за стеной акаций.
Мы с тобой ходили всюду вместе,
Вечно нам друг друга не хватало.
Я ли в домино играть садился —
Ты в мои заглядывала кости,
Если ты записывать садилась —
Я твои перебирал тетрадки.
Ужинать ходили — занимали
Самый дальний столик в ресторане.
425. «Застыли, как при первой встрече…»
Застыли, как при первой встрече.
Стоят и не отводят глаз.
Вдруг две руки легли на плечи
И обняли, как в первый раз.
Всё было сказано когда-то.
Что добавлять? Прощай, мой друг.
И что надежней плеч солдата
Для этих задрожавших рук?
426. «Здесь только призрак мой живет…»
Здесь только призрак мой живет.
Как человек, он ест и пьет.
А если я сюда приду —
Он навсегда уйдет.
Мне жаль бессонных вечеров
Над столбиками древних строф.
Мне жаль, что бедный призрак тот
Моих найти не может слов.
Он будет мучиться всю ночь,
Я не могу ему помочь:
Когда я подойду к столу —
Ему уйти придется прочь.
Не знает он мою печаль
И радости поймет едва ль.
И то, что я своим зову,
Ему, наверное, не жаль.
Мое уменье он постиг,
Добрался до заветных книг.
Но разве он узнает всё,
Что я любил, к чему привык?