Внизу я под окном стою
И вижу комнату мою.
Зеленой лампы мягкий свет
На потолке я узнаю…
427. «Вдоль проспектов глухо и слепо…»
Вдоль проспектов глухо и слепо,
Спотыкаясь, идет тишина.
Ветер замер, и ночь окрепла.
Над заводом темнеет она.
Но сочатся всю ночь над цехами
Сотни лампочек — желтых глаз.
И лежит в шкафу за резцами
Твой проверенный противогаз.
428. «Пространство. Даль. Буланая…»
Пространство. Даль. Буланая.
Парнишка на коне.
О, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне.
О песня, снова в дрожь иди
Туда, где на заре
Летят карьером лошади
В дымящемся каре!
На буйный век я выменял
Спокойную страну,
И ты, Девет, возьми меня
С собою на войну!
Там грянет залп — и пауза.
И поле нараспашь.
Я взял с собою маузер,
Кларнет и патронташ.
Буланая, постранствуй
В траве по стремена.
Страна моя — пространство,
Мой век — все времена!
Я сапоги изнашивал.
Я рвался наугад.
И вот из века нашего
Я в бой веду отряд.
В свою победу верю я.
Ведь нам не первый раз:
«Мы красная кавалерия,
И про нас…»
Иван Николаевич Федоров родился 1 января 1913 года в деревне Нежданово Старицкого уезда Тверской губернии. Своей школы в деревне не было, поэтому он окончил четырехклассную школу в соседнем селе Глухове, затем учился в семилетке в селе Лодзино. В 1928 году семья Федоровых переехала в Ленинград. После окончания ФЗУ Федоров получил специальность столяра-краснодеревщика, работал на заводе имени Воскова, затем в мастерских Академии художеств, а вечерами писал стихи.
С 1931 года стихотворения Ивана Федорова печатались в журналах «Резец», «Ленинград», «Литературный современник». С 1940 году он стал заниматься в творческом семинаре молодых литераторов при ленинградском Доме писателя.
В мае 1941 года Федоров был призван в армию. Войну он встретил на Карельском перешейке.
Солдат Иван Федоров был убит при форсировании Невы 5 сентября 1942 года.
Прославленный калганный пьешь настой, —
До капли пей, не оставляй в посуде,
О женщине, доступной и простой.
Грусти, печален — кто тебя осудит?
Но умолчи, назвавшийся поэтом,
Про грусть свою. Кому она нужна?
Есть нищета, есть горе в мире этом,
Есть в мире этом голод, есть война.
Когда плывут по мутным водам Соммы,
По бурным водам Марны мертвецы, —
Кому поможешь проповедью сонной
О благостыне стансов и терцин?
Когда навис над Лувром дым Помпеи,
Когда мортиры рушат Роттердам,
Поэты содрогаются, — пигмеи
Пророчат вечность собственным трудам.
430. «Любовь и дружбу славил Руставели…»
Любовь и дружбу славил Руставели,
Вино кувшином вычерпал Хайям, —
Что делать нам? Идти к тригорской ели
По необъятным родины полям.
И, освещая Пушкиным проказы
Дорожные, опять среди степей
Красавице калмычке черноглазой
Слагать стихи на память о себе?
Нет, милый, нет! Отличен век от века;
Хотя поэтов множится число,
Хотя изменчив разум человека, —
Всегда одно поэта ремесло:
Быть верным сыном своего народа,
Всем дорожить, что родиной дано,
И жизнь наполнить, как велит природа,
Любовью, дружбой — крепкой, как вино,
И ненавистью, день и ночь готовой
К оружию… Быть вестником побед.
Народ рождает золотое слово,
А высказать его рожден поэт.
431. «Милой называл, — не улыбнулась…»
Милой называл, — не улыбнулась;
Как люблю рассказывал, — грустила;
Целовал бы молча, — отвернулась;
Уходить собрался, — не пустила…
Положила руку
На мое плечо —
Лучше бы ни звука
Не сказать еще…
Долго ли стояли на поляне?
Выпала вечерняя роса.
Кто любил когда-нибудь — оглянет
Родины дремучие леса
И увидит эту,
Близко ли, далече,
Сломанную ветку
В знак прощальной встречи.