Выбрать главу

435. Память о детстве

1
Едва припомню барский сад, Опять привидится раскосый, Хмельной, широкогрудый, босый Садовник — отставной солдат.
Таким привидится он мне И в сотый раз, едва припомню Осенний сад, пролом в плетне, Коловший до крови шиповник.
Была пуглива ветвь ветлы, Был клен багрян наполовину, А он лишайные стволы Обмазывал раствором глины.
И не терпелось тем сильней Вломиться в сад, назло солдату, Чем больше красного арката Роняли воробьи с ветвей.
2
Рубаху красную на Пасху, Кожух дубленый к Покрову, Картонную на святки маску — Зеленоклювую сову, —
Меня подарки утешали, Но было больно мне смотреть, Как мяла мать каемку шали, Лица не в силах утереть.
Она обнову мне дарила И снова, так, что жизнь отдашь, Кого-то доброго молила: «Даруй нам пищу, Боже наш!»
И проливала, вопрошая, Святые слезы — сердце жглось… Так голодать до урожая Нам с божьей помощью пришлось.
3
Божницу подпирал плечами Церковный староста, пока Тянули жребий поречане И снаряжали ходока В Торжок за солью, за свечами.
Минуя села и слободки, Ворча на жребий свой, ходок По насту вешнему неходко Спешил к Ефремию в Торжок Сушить опорки и обмотки.
Костер на площади соборной Не угасал тогда. Попы Взамен свечей и соли сорной Выманивали у толпы Пчелиный воск и холст узорный.
А поречане на дорогу Глядели сумрачно в ночи. И остывало понемногу, Как непосоленные щи, Их упование на бога…
Под матицей коптила плошка, На сходке маялся народ: Делили соль столовой ложкой — По ложке, поровну, на рот, А было соли всей — лукошко…
4
Когда Папанин в океане Ледовом вырос, как гора, Дворы покрыла ропаками И айсбергами детвора.
Кто: те ли, эти ли любимей? Равно имели мы в виду И тех, дрейфующих на льдине, И этих, зябнущих на льду.
Нам дорог берег, обретенный Отцами в схватках боевых. Котовский, Щорс, Чапай, Буденный — Герои сверстников моих.
Есть, не в пример наукам хитрым, Совсем не хитрая одна: Распознавать по детским играм, Чем озабочена страна.
<1941> {435}

436. Восемь лет спустя

1
Прибрежной липы ствол дуплистый Увидел я издалека. Услышал плеск листвы росистой, Подобный плеску ручейка; Чуть испытав сердец томленье, Там мы расстались у реки, Я уповал на примиренье, На краткость крохотной руки. И упований долголетье — Как сон тревожный в мире том. Где мы, расставшись на рассвете, С восхода солнца встречи ждем. Благословенна свежесть мая И утренняя дрожь ветвей, Дорога к берегу лесная, Листва над хатою твоей!
2
Только белая блузка — Грустный времени след — И короткой и узкой Стала за восемь лет. И глаза словно те же, Тот же выговор слов, Только русая реже Прядь спадает на лоб. Только гостеприимства Молчаливей обряд. Ярче свет материнства — Светлый женственный взгляд.
3
Маньчжурские сопки, карельские скалы, Бесчисленных странствий моих колеи На сгорбленном глобусе, верю, искала, Сжигая шальные открытки мои. А ныне… А ныне — как не было странствий, Дороги и годы не выкрали страсть. Дай руку, уверься в моем постоянстве, Дай сердцем натруженным к сердцу припасть.
Апрель — май 1941 {436}

437. У реки

Левый берег в огне, а на правом Пеплом кроются угли костра, И связисты сквозь тьму к переправам Тянут кабель — работа быстра.
И, незримы, сползая по скатам, Пробираются к лодкам стрелки. Возвестит предрассветным набатом Батарея о штурме реки.
Тишину разорвут на клочья Всплески весел и гром пальбы. Берег с берегом, мерясь мощью, Водяные взметнут столбы.
Вспенят волны реки величавой Мастера лобовых атак, И рванутся в штыки у причалов, И отхлынет, не выстояв, враг.