Чтоб наша жизнь была крепка,
Зерном чувалы пятило,
Покоя не давай рукам,
Работай втрое, впятеро.
Друзья идут на фронт. Они
Стоят за наше дело.
Подруга, друга замени,
Иди к машине смело!
Чтоб у бойцов у наших был
Обед сытнее сытного,
Скорей сдавай в поставку, тыл,
Зерно для хлеба ситного.
Врагу богатство колет глаз,
Колхозный каждый сажень.
Враг губит всё, что есть у нас,
Секретно с неба ссажен.
Чтоб диверсант, в хлебах засев,
Бедою не набаловал,
Следите за полями все,
От старого до малого.
К нам лезут, всё сметая в дым,
Непрошеные гости.
Но мы им сразу говорим:
«Не вырвете ни горсти!»
Для тех, кто к нам затеял лезть
Бандитскими отрядами,
У нас другая пища есть:
Накормим их снарядами.
1941
У советского народа —
Богатырская порода.
Человек живет два века
И пройдет огонь с водой,
А душа у человека
Остается молодой.
Как герой, так сразу вот он,
У артели на виду.
И деды дают работу
С молодыми наряду.
Руки, ноги не ослабли:
Хоть сейчас в шеренгу стать,
И опять рванутся сабли
Над противником свистать.
Старых схваток не забыли:
Разметайтесь, вороны!
Так кололи, так рубили —
Только щепки в стороны!
Храбрость — сложная наука.
Мы детей вскормили рать,
Ну а дети храбрость внукам
Постарались передать.
А теперь настало время
Постоять за честь земли,
В бой пошло другое племя,
Как и мы когда-то шли.
Только сразу видно — ныне
Не минувшие лета:
Сами стали мы иные
Да и армия не та.
Не с дубинкой в перебранки
Станет войско наше лезть —
Самолеты, пушки, танки,
Корабли у войска есть.
И пехота, взвив знамена,
В бой идет, за рядом ряд.
Никакие легионы
Перед ней не устоят.
Будет нужно, мы в охоту
Стариной в бою тряхнем.
А покуда на работу
Поприлежней налегнем.
Мы тут тоже не зевали:
Кормим скот и косим хлеб,
Чтоб бойцы нужды не знали,
Чтобы фронт всё время креп.
Будет вдоволь мяса, масла,
Вдоволь сала и муки.
Наша сила не погасла,
И легки в руках крюки.
Молодцы — старики!
1941
Ты вздыхаешь в подушку, и тут
Сновиденья садами цветут,
И не счесть и не счесть за окном
Алых роз на лугу голубом.
Вот ракета, рассыпавшись, вниз
Покатилась одна, и горнист
Вдалеке за безмолвным холмом
Ей в ответ прохрипел петухом.
Он других будоражит собой,
Он живых созывает на бой.
Тут и там, тут и там за холмом
Все готовятся к схватке с врагом.
Из-за края земли сквозь туман
Краснобокий ползет барабан.
И солдаты — им всё нипочем —
Бьют в него раскаленным лучом.
Толпы пеших и конных чуть свет,
Тучей пыли скрывая свой след,
Предстоящим кипя торжеством,
За твоим прогрохочут углом.
Провожая печально их в путь,
Ты не сможешь вторично уснуть.
И у двери и ночью и днем
Будешь ждать их в жилище своем.
Ты разыскивать ринешься их,
Неизвестных знакомых своих.
Тем кровавым, корявым путем
Мы с тобой, спотыкаясь, пройдем.
Твою резвую жизнь сторожа
От чужого и злого ножа,
Я хочу в путешествии том
Послужить тебе верным щитом.
Но пока не собрались войска
И секунда борьбы далека,
Словно елка блестят высотой
Стаи звезд над густой темнотой.
Сон твой сладкий, последний храня
У преддверия бурного дня,
Я б хотел на окошке твоем
Зазвенеть на заре соловьем.
1941?
Михаил Валентинович Кульчицкий родился в 1919 году в Харькове. Отец его, профессиональный литератор, погиб в 1942 году в немецком застенке.
Михаил Кульчицкий, окончив десятилетку, некоторое время работал плотником, потом чертежником на Харьковском тракторном заводе. Проучившись год в Харьковском университете, перевелся на второй курс Литературного института им. Горького. Одновременно давал уроки в одной из московских школ.
Писать и печататься Кульчицкий начал рано. Первое стихотворение опубликовал в 1935 году в журнале «Пионер». В Литературном институте сразу обратил на себя внимание масштабностью таланта, поэтической зрелостью, самостоятельностью мышления. Преподаватели и товарищи видели в Кульчицком сложившегося поэта, связывали с ним большие надежды.
С первых дней Великой Отечественной войны Кульчицкий в армии. В декабре 1942 года он окончил пулеметно-минометное училище и в звании младшего лейтенанта отбыл на фронт.
Михаил Кульчицкий погиб под Сталинградом в январе 1943 года.
Стихотворения, созданные Кульчицким в армии, о которых он упоминает в письмах, не сохранились.
265. «Друг заветный! Нас не разлучили…»
Друг заветный! Нас не разлучили
Ни года, идущие на ощупь,
И ни расстояния-пучины
Рощ и рек, в которых снятся рощи.
Помнишь доску нашей черной парты —
Вся в рубцах, и надписях, и знаках,
Помнишь, как всегда мы ждали марта,
Как на перемене жадный запах
Мы в окно вдыхали. Крыши грелись,
Снег дымил, с землей смешавшись теплой,
Помнишь — наши мысли запотели
Пальцами чернильными на стеклах.
Помнишь столб железный в шуме улиц,
Вечер… огоньки автомобилей…
Мы мечтали, как нам улыбнулись,
Только никогда мы не любили…
Мы — мечтали. Про глаза-озера.
Неповторные мальчишеские бредни.
Мы последние с тобою фантазеры
До тоски, до берега, до смерти.
Помнишь — парк. Деревья лили тени.
Разговоры за кремнями грецких.
Помнишь — картами спокойными. И деньги
Как смычок играли скрипкой сердца.
Мы студенты. Вот семь лет знакомы
Мы с тобою. Изменилось? Каплю.
Всё равно сидим опять мы дома,
Город за окном огнится рябью.
Мы сидим. Для нас хладеет камень.
Вот оно, суровое наследство.
И тогда, почти что стариками,
Вспомним мы опять про наше детство.