64. «Я искал тебя у вод падучих…»
Я искал тебя у вод падучих
На далекой родине ветров,
У гнездящихся на снежных кручах
Белокрылых северных бродов.
Узнавал я по примятым травам,
По следам, оставленным в росе,
По каким тяжелым переправам
Ты прошла в девической красе.
И кочевника с оленьим стадом
В полдень настигал я на тропе,
С ним делился крепким самосадом,
Спрашивал всю правду о тебе.
И скитался вновь, чтоб тем же летом,
В горе, в одиночестве, в тоске,
Радом с маленьким девичьим следом
След мужской увидеть на песке;
Чтобы за полночь простой охотник,
На медведя ладя самострел,
О тебе сказал бы неохотно,
На меня б спокойно посмотрел;
Чтоб я понял ночью равнодушной,
Как дымятся горы впереди,
Что тебя разыскивать не нужно,
Если ты стучишь в моей груди!
65. Шлем
В той комнате, где мать
Проводит много дней,
Стоит железная кровать
И шлем висит над ней.
Висит он с выцветшей звездой,
Чуть разошелся в швах,
Он материнскою рукой
Заштопан в двух местах.
Немало лет, за годом год,
Он бережно храним, —
Она и пыль с него смахнет,
И загрустит над ним.
И встанут в памяти те дни,
Тот легендарный год,
Когда походные огни
Пылали у ворот.
Он вскоре выцвел на ветру,
До нитки пропотел:
Отец из шлема пил в жару
И шлемом уши грел.
Отец за озером Ит-Куль
Закончил трудный путь —
Пробила шлем одна из пуль,
Вошла другая в грудь.
А мать с любовью и тоской
В те дни ласкала нас
И шлем дрожащею рукой
Чинила первый раз.
Мы по нему прочли стократ
Преданья бранных дел…
Настало время — старший брат
Отцовский шлем надел
Он честь отца хранить везде,
Прощаясь, клятву дал…
На Заозерной высоте
Он смертью храбрых пал.
Его друзья, где он лежал,
Пробитый шлем нашли…
В сведенных смертью пальцах сжал
Он горсть родной земли.
И снится матери во сне,
Что с нею сын опять.
Но шлем, висящий на стене,
Сама зашила мать.
Она к нему в теченье дня
Подходит много раз.
Потом, задумавшись, с меня
Не сводит долго глаз.
О мать родная! Ведь и мне,
Как брату и отцу,
Не раз испытанный в войне,
Придется шлем к лицу!
И потому, что мне всегда
Простор отчизны мил,
Не опозорю никогда
Я славу двух могил!
А коль со знаменем в руках
Меня убьют враги,
Ты шлем, зашитый в трех местах,
Для внуков сбереги.
66. Щит
Мы щит нашли на поле Куликовом
Среди травы, в песке заросших ям.
Он медью почерневшей был окован
И саблями изрублен по краям.
Безвестный ратник здесь расстался с жизнью,
Подмят в бою татарским скакуном,
Но все же грудь истерзанной отчизны
Прикрыл он верным дедовским щитом.
И перед ним в молчании глубоком
Мы опустили шапки до земли,
Как будто к отдаленнейшим истокам
Могучего потока подошли.
…Что станет думать дальний наш потомок
И чем его наполнится душа,
Когда штыка трехгранного обломок
Отыщет он в курганах Сиваша?
67. Походный рюкзак
Над моею кроватью
все годы висит неизменно
Побуревший на солнце,
потертый походный рюкзак
В нем хранятся консервы,
одежды запасная смена,
В боковом отделенье —
завернутый в кальку табак.
Может, завтрашней ночью
прибудет приказ управления
И, с тобой не простившись,
рюкзак я поспешно сниму…
От ночлега к ночлегу
лишь только дорога оленья
Да в мерцании сполохов
берег, бегущий во тьму.
Мы изведали в жизни
так много бессрочных прощаний,
Что умеем разлуку
с улыбкой спокойно встречать,
Но ни разу тебе
не писал я своих завещаний,
Да, по совести,
что я сумел бы тебе завещать?
Разве только, чтоб рукопись
бережно спрятала в ящик
И прикрыла газетой
неоконченный лист чертежа,
Да, меня вспоминая,
склонялась над мальчиком спящим,
И отцом бы, и матерью
сразу для сына служа.
Но я знаю тебя, —
ты и рукопись бережно спрячешь
От людей посторонних,
прикроешь ревниво чертеж,
И, письма дожидаясь,
украдкой над сыном поплачешь,
Раз по десять, босая,
ты за ночь к нему подойдешь.
В беспрерывных походах
нам легче шагать под метелью,
Коль на горных вершинах
огни путевые видны,
А рюкзак для того
и висит у меня над постелью,
Чтобы сын в свое время
убрал бы его со стены.