2
Друг к другу
Жмутся сосны вековые
И в темноту испуганно глядят.
На дне ущелья глыбы голубые,
По-человечьи скорчившись, сидят.
Сбегает вниз крученая тропинка,
Во тьму, в туман, в неведомый провал.
А там река — извечно, без заминки —
До блеска полирует щеки скал.
…Века, века!
Их прокатилось много,
Их облики пропали в вышине…
Седой старик ведет беседу с богом
В молельне, в тишине,
наедине…
Блеснет кометы искристая лента,
Рассыплется над самой головой.
И вдруг луна, испуганная чем-то,
Исчезнет с неба, скрывшись за горой.
Тогда в тумане мчатся чьи-то кони
И никнут стебли вымокшей травы,
Тогда в молельне на горе Аони
Раздастся крик разбуженной совы.
3
В старинной нише не бывает ветер:
Очаг,
котел для пива
да рога.
И колокол висит над всем над этим,
Как висельник, чья жизнь недорога.
Старик придет, худой, неутомимый,
Сухую землю долго мнет в руках…
И если кто пройдет случайно мимо,
Услышит бормотанье старика:
«Кто разрушает то,
что так привычно,
Что было мне основою всего?
Куда, Аон, твое ушло величье?
Зачем не видно света твоего?
Уж я старик… И мне невыносимо
Считать несправедливости твои.
Ты был силен,
но где былая сила?
Любил тебя — но больше нет любви.
Не ты,
так кто же вызволит из мрака
Твоих детей, что босы и наги?..
Да, люди мы,
но даже и собака,
На небо глядя, воет:
помоги!»
И, словно перед богом в оправданье,
Веревки в руку собирает он;
И вот плывет глухое, как рыданье,
Тяжелое:
«Аон!
Аон!
Аон!»
4
Швырял и рвал свирепый ветер тучи,
А молния несла земле пожар;
Она была то
белый бич летучий.
То занесенный над землей кинжал.
Гром по горам рассыпался картечью —
И вспыхнул дуб, угрюмый страж веков.
И по ущелью с криком человечьим
Пронесся ярый звон колоколов.
«Зачем не мстишь врагам своим исконным
И где души твоей огонь и пыл?» —
Старик сорвал священную икону
И топором на части изрубил.
А после,
беспорядочно и гулко,
Звон колокольный плыл во тьме ночной,
И кто-то пробежал по переулкам —
Безумный, с непокрытой головой.
Бежал, как будто век его держали
И вот теперь порвались узы зла,
Как будто по пятам его бежали
Озлобленные им колокола.
Куда бежал?
И что во тьме искал он?
Но стихли вдалеке его шаги…
И люди поутру на острых скалах
Нашли лишь клочья от его чохи…
5
Рождались зори.
Отцветали зори.
Туман в ущелья приходил ночной.
Однажды принесла река Иори
Труп старика с седою головой.
…В предании рассказывают горцы,
Что по ночам,
Под тихий шум дождя,
Худой старик рыдает и смеется,
В молельню обветшалую войдя.
И говорят, что он ругает бога,
В пустую стену вперив мутный взгляд,
И руки у него дрожат немного,
И злобно губы тонкие дрожат.
Потом смолкают стариковы речи…
Но зря старик
Ответа с неба ждет.
И, вскинув тяжкий колокол на плечи,
Монах, качаясь,
в кузницу идет…
74. ПЛАЧ КОНЯ
Однажды в штаб направили его,
К рассвету возвратиться приказали.
Он вывел аргамака своего,
Высокого, с печальными глазами;
Вскочил в седло и тронул удила,
И серый конь помчался как стрела.
Сужался путь, опасности тая,
А справа от дороги, под обрывом,
Ущелье извивалось, как змея,
И всадник, наклоняясь к мягкой гриве.
Шептал коню: «Шальной, не подведи…»
Ночная тьма сгущалась впереди.