Глаза обоим застилала мгла;
И так стряслось, что конь ли оступился,
Иль веткой кедра выбит из седла —
В глухую пропасть всадник покатился,
И одинокий человечий крик
В сердца ночных, угрюмых гор проник.
И стихло всё… Дыханье затаив,
Деревья вниз испуганно смотрели,
Туда, где глубиной чернел обрыв,—
Но ничего увидеть не сумели.
А конь дорогу вниз искал, упрям,
Скользил копытом звонким по камням.
Уже его хозяин не стонал —
Лежал в крови с погасшими глазами.
Конь подошел, над телом постоял,
Потрогал руку теплыми губами.
Но ничего хозяин не сказал,
Не взял поводья, сахару не дал.
Он всякий день, как жизнь, берег коня,
Кормил его душистою травою
И по утрам, уздечкою звеня,
Водил его за рощу к водопою.
И две слезы, соленые чуть-чуть,
Упали вдруг хозяину на грудь.
С тех пор легенда ходит по земле
О всаднике и верном аргамаке,
О юности, промчавшейся в седле,
И в горных селах в синеватом мраке
Поют поэты, струнами звеня,
О дружбе человека и коня.
75. БАЛЛАДА О СТРОИТЕЛЕ ВАРДЗИА
Вот я пришел через века и страны,
Я след твой легкий отыскать хочу.
Мне твой пустынный замок видеть странно,
Я чутким стенам о тебе шепчу.
Ни ждать, ни верить сердце не устало
Хотя годам минувшим нет числа.
Я в древности прорезал эти скалы,
Моя кирка Вардзиа создала.
Меня тогда совсем иначе звали.
Гранил я скалы и узоры вил.
А эти камни, мертвые вначале,
Своим горячим сердцем оживил.
И гордо башни вечные вставали,
Кура стучала в их крутую грудь…
Я лег у скал, но думы о Тамаре
Не дали мне забыться и уснуть.
Лежал я на земле, и свод лазурный
Снижался надо мною, как орел.
Я ждал любви, мечтал о славе бурной,
Но ни любви, ни славы не обрел.
Так проходили годы, годы, годы…
Моя царица, я тебя искал,
Не в силах позабыть твой облик гордый,
Который вдохновеньем вечным стал.
Приятны мне вардзийские пороги,
Которыми ступала прежде ты.
За семь веков не выцвели в дороге
Тугие паруса моей мечты.
И память, что навязчива, как старость,
Шла вслед за мной до замка твоего —
Твой город тих и гол, ему осталась
Одна лишь слава, больше ничего.
Народ я вижу шумный и свободный,
Народ совсем иных молитв и дум.
Мне стыдно за кинжал мой старомодный,
За мой смешной воинственный костюм.
Откуда свет над Картли ночью поздней,
Когда средь гор последний луч исчез?
Кто опустил на землю эти звезды
И поселил в домах жильцов небес?
…Не знаю, наградишь или осудишь,
По-царски своенравна и горда,
Но только знаю, ты прийти забудешь.
А годы мчатся, сладкие года…
76. ДОМ № 8
Ветки набухли
Солнечным соком,
Небо родило
Ясную просинь.
Вновь я у этих
Низеньких окон —
Улица Месхи,
Дом номер восемь.
Тонкие руки,
Смуглые плечи…
Я не забуду
Желтую осень!
Милая память,
Давние встречи —
Улица Месхи,
Дом номер восемь.
77. ЛЕНИН
Когда внезапно чувствую усталость,
Когда решенья я не нахожу,
Чтоб на душе сомнений не осталось,
Я к твоему портрету подхожу.
Перед твоей великою судьбою
Задумчивый и тихий я стою,
В таком большом долгу перед тобою,
Что стыдно мне
за молодость свою.
И через годы видятся мне снова
Тревожные Октябрьские дни,
И юнкера на площади Дворцовой,
И крейсеров сигнальные огни,
И броневик,
с которого бросаешь
В толпу солдат святую правду слов,
И вся Россия, нищая, босая,
Идущая в огне,
в дыму боев.
И снова жизнь моя полна надежды,
Усталость — прочь,
и я готов опять
Осуществлять задуманное прежде,
Не соглашаться,
пробовать,
дерзать.