Одновременно с ухудшением положения на Южном фронте все тяжелее становилось под Петроградом, где перешли в наступление войска Юденича. Они захватили Красное Село, Гатчину и приближались к городу.
Никогда еще за время гражданской войны не создавалось такой угрозы главным центрам страны — Москве и Петрограду. 15 октября Политбюро ЦК РКП (б) приняло решение усилить Южный фронт, а Юго-Восточному временно перейти к обороне, чтобы не допустить соединение деникинцев с уральскими белоказаками.
Партия принимала энергичные меры по мобилизации людских и материальных ресурсов. Военные ведомства, начиная с Реввоенсовета и Главнокомандования, образовывали из этих пополнений резервные полки и дивизии. Постепенно наращивание сил советских войск стало сказываться на фронтах. Враг стал продвигаться медленнее. И наконец наступил перелом. Началось контрнаступление Южного фронта. 19 октября советские войска нанесли сильный удар по противнику под Орлом и на следующий день овладели городом. В результате ожесточенных боев 24 октября был освобожден Воронеж.
Почти одновременно под руководством Каменева была организована переброска войск с северного участка Южного фронта, курсантов военных училищ Москвы и Петрограда на борьбу с войсками Юденича. На непосредственных подступах к Петрограду они были остановлены и затем разбиты.
Так определились переломные пункты в борьбе с Деникиным и Юденичем. «Но нам надо, — говорил Ленин, — чтобы наше наступление из мелкого и частичного было превращено в массовое, огромное, доводящее победу до конца»[12]. Для этого требовалось еще раз пересмотреть и конкретизировать стратегический план борьбы с Деникиным. Необходимо было прежде всего уточнить задачи Южного и Юго-Восточного фронтов и в соответствии с этим распределять стратегические резервы, строить ближайшие и перспективные планы.
Однако решение этих задач обернулось в серьезные разногласия между Главнокомандованием и командованием Южного и Юго-Восточного фронтов. Член РВС Республики и Юго-Восточного фронта И. Т. Смилга направил 3 ноября В. И. Ленину докладную записку о том, что главным остается Юго-Восточный фронт. На войска же Южного фронта в письме Смилгы возлагались задачи по освобождению Харькова и Донбасса. Члены РВС Южного фронта И. В. Сталин и Л. П. Серебряков отстаивали иную точку зрения. 12 ноября они обратились к Главкому Каменеву и двумя заявлениями в Политбюро ЦК РКП (б).
Через день Сталин послал еще одну телеграмму Ленину для Политбюро, а 15 ноября написал ему письмо. Сталин и Серебряков считали, что главный удар должен быт наноситься в направлении Курск — Харьков — Донбасс, и отрицали необходимость наступления войсками Юго-Восточного фронта на Доп и Кубань. В телеграмме от 14 ноября Сталин в ультимативной форме потребовал отменить прежний план борьбы с Деникиным и срочно направить на Южный фронт свыше 80 тысяч человек пополнения. Члены РВС Южного фронта обвиняли Главкома в игнорировании интересов этого фронта, требовали либо заменить РВС Южного фронта, либо отозвать из Полевого штаба РВСР С. И. Гусева, которого почему-то считали главным виновником мнимого равнодушия к нуждам их фронта.
В действительности Каменев требовал от командования Юго-Восточного фронта подготовить наступление на Новочеркасск, но намечалось оно на декабрь. А в октябре и ноябре Главком сосредоточивал свои усилия на помощи Южному фронту, в том числе и за счет Юго-Западного фронта. Сталин знал об этом и не имел оснований обвинять Каменева в игнорировании нужд Южного фронта.
Столь накаленные разногласия на таком высоком уровне военного руководства потребовали вмешательства ЦК РКП (б) и его Политбюро.
Всесторонне изучив обстановку, они приняли политико-экономическую директиву о необходимости взятия Курска и дальнейшего распределения на Харьков и Донбасс, о соответствующем распределении между Южным и Юго-Восточным фронтами частей, снимаемых с Восточного и Туркестанского фронтов. Ленин лично переговорил с Каменевым по содержанию этой директивы.