Кем я точно не являюсь, так это военным историком, пусть меня иногда и принимают за такового: до сих пор помню свое удивление, узнав, что мою диссертацию внесли в компендиум «диссертаций по военной истории». Нет-нет, эта книга – история не войны, а лишь тех, кто на ней был и кто ее пережил. Это история жизни после конфликта. Сам я человек сугубо гражданский: ненавижу войну во всех ее проявлениях и предпочел бы жить в мире, где она не демонстрирует человечеству свой уродливый лик. Конечно, все эти оговорки не значат, что я не уважаю солдат и офицеров, которые сражаются за правое дело; напротив, иногда я даже восхищаюсь ими.
Рабоче-крестьянская Красная армия в годы Второй мировой войны зачастую сражалась доблестно. И дело защиты своих домов, родных очагов и «отеческих гробов», своих женщин и детей от кровавого нашествия нацистских орд без сомнения было правым. Однако советский опыт Второй мировой явно выходил за обозначенные черно-белые пределы всенародной, отечественной по своему характеру войны. Не все считали Польский поход 1939 года правым делом. Трудно утверждать, что РККА хорошо сражалась в пронизанные холодом месяцы Советско-финляндской войны 1939–1940 годов. Сместившись на временно́й линейке Второй мировой, мы видим, что многие в странах Балтии, на Украине, да и в целом в Восточной Европе горячо приветствовали освобождение от нацистской оккупации. Но эти же люди проявили куда меньший энтузиазм относительно установленных в их странах режимов. В итоге освобождение для этих людей слилось с началом еще одной несвободы.
Не могу утверждать, что я с предельной четкостью понимал хоть что-то из вышесказанного в те годы, когда писал эту книгу. Как бы то ни было, тогдашний я бился над тем, чтобы изыскать способ объективно и не противореча духу истины соединить все эти события в одном общем и широком объяснительном пространстве, в новой истории Советского Союза в годы Второй мировой войны. Все остальное придет позже, вылившись в книгу, вышедшую в 2021 году, «Сталинизм на войне»[1], в которой я подхожу к истории сталинизма, пересекая национальные границы и сплавляя истории стран-участниц воедино; эта новая работа основана не только на российских архивах, но и на документах из украинских, балтийских, немецких и американских хранилищ, в которых я трудился начиная с 2008 года, то есть с момента выхода настоящей работы.
Книга, которую вы держите в руках, в этом плане контрастирует с моими последующими трудами: здесь «Вторая мировая» есть лишь одно из имен Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. И это тоже в каком-то смысле своеобразная дань тому влиянию, которое было оказано на написавшего ее молодого историка чтением русской литературы, освоением русской культуры, изучением русской историографии. Одним словом, эта книга – самая «русская» из тех, что я написал, нравится это кому-то или нет.
То, до какой степени настоящая работа – о русской, а не о советской истории, легко проследить по тому пути, которому следует мой рассказ. Бесспорно, периодически на ее страницах мелькают нерусские имена и нерусские сюжеты, но все же по большей части повествование имеет отношение к постсоветской России и той истории, что стала для нее идеологическим фундаментом. Что стало с ветеранами, оказавшимися в четырнадцати независимых государствах после распада СССР, остается за кадром. Не стоит удивляться такому «русоцентризму»: все же я учился на историка-русиста, все мое чтение было на русском, а исследуемые архивы находились в России. Мое знакомство с некоторыми из упомянутых постсоветских стран, в особенности с Украиной и тремя балтийскими республиками, состоялось позже, когда эта книга уже вышла в свет. Оглядываясь на прожитое из последних дней 2022 года, указанный «русоцентризм» может быть как самой заметной слабостью работы, так и, для российского читателя, самой ценной ее частью: ведь по сути, несмотря на название, книга повествует не о «советских ветеранах Второй мировой войны», а о «русских ветеранах Великой Отечественной».
1