Выбрать главу

ДН: 02.04.1922 [ОН 1997(2): 219]

27. Спекулянт обещает другому полторы лошади, имея в виду полтора миллиона рублей.

27A. В другом советском анекдоте два спекулянта из-за боязни Чека уславливаются на будущее время по телефону называть миллионы не лимонами, а лошадьми. «Нужны два миллиона, говори – пришлите две лошади». Вечером происходит разговор: «Пришлите мне, пожалуйста, три лошади». – «У меня нет ни одной лошади». – «Но я не могу жить без лошадей». – «Хорошо, я пришлю вам полторы лошади».

ЗФ: 01.09.1922 (ст. орф.) [ШВ 1922: 62]

28. ТРЕСТ – Троцкий Разрешил Евреям Свободную Торговлю198.

28A. ДН: 04.06.1922 [МН 1915 – 1933(10): 3об.]

29. ЛАРЕК199 – Ленин АРендовал Евреям Кооперацию.

29A. ДН: 11.02.1925 (укр.) [ЕС 1997: 196]

30. ЛАРЕК – Лейба Аканчательно Разрушил Евреям Кооперацию.

30A – 29A. ДН: 11.02.1925 (укр.) [ЕС 1997: 196]

31. Загадка: «Кругом желток, посреди жидок?». Ответ: «Ларек».

31A. ДН: 14.12.1924 (укр.) [ЕС 1997: 170]

32. Загадка: «По-украински называется, очень поздно закрывается?». Ответ: «Ларек».

32A – 31A. ДН: 14.12.1924 (укр.) [ЕС 1997: 170]

33. Деятели монархической эмиграции поздравили Ленина с введением государственного капитализма.

33A. Ленин получил такую телеграмму: «Приветствуем введение государственного капитализма. Снимаем кандидатуру Михаила Романова, выставляем Вашу. Гучков. Рябушинский».

ДН: 30.08.1921 [МН 1915 – 1933(8): 27об.]

34. Человек, решивший, что он петух, был постепенно возвращен к человеческому облику благодаря тому, что ему не запрещали считать себя петухом200.

34A. Никто не верит больше в идею, но все притворяются, что верят. <…> У богача сын заболел манией петушиной: воображал себя петухом, собирал крошки под столом, ночевал в курятнике, пел, ходил и делал все честь честью по-петушиному. Лечили его, лечили – вылечить не могли. Однажды приехал незнакомец и сказал богачу: «Я вылечу твоего сына». Недоверчиво посмотрели на него родственники больного, однако решили: терять нечего, пусть попробует. Незнакомец приступил тогда к делу. Спустился под стол к мнимому петуху, запел кукареку и вступил с ним в разговор. День прошел, два дня, все смотрят и удивляются – обещал вылечиться, да сам заболел. Как будто с нас не было довольно своего «петуха», примазался еще чужой. На третий день новый петух заявляет старому: «Знаешь что, зачем нам собирать крошки под столом, давай сядем за стол, там и мягче, и удобнее, и лучше кормят». Старый петух согласился, но спросил: «А я все-таки петух?» – «Конечно, – ответил новый. – Разве петухи не сидели бы за столом, их только прогоняют, прогонят нас, и мы уйдем». На четвертый день новый петух советует старому ночевать в кровати в спальне. Опять раздается старый вопрос – а я петух? И опять слышится старый ответ. Так был постепенно излечен больной сын богача. Анекдот намекает на утверждение коммунистов, что они не отказываются от старой программы, а лишь от старой тактики.

ДН: 25.02.1922 [ГЕ 1993: 102 – 103]

35. Консервы из рябчиков «напополам»: один рябчик – один конь.

35A. «Здравствуйте, Литвак, что вы поделываете?» – «О, у нас большое дело, мы готовим соловьиные консервы». – «Не может быть! И делаете большой оборот?» – «Не хуже чем ничего – коробок 200 в день». – «Откуда же вы берете столько соловьев?» – «Мы немножко мешаем». – «Как же вы мешаете?» – «Пополам: один соловей, одна лошадь».

ПР: н.д. (ст. орф.) [СА 1925: 58] = СБ: [СА 1927: 58]

35B. В славные дни «военного коммунизма» в одной столовой общественного питания появилось объявление: «сегодня мясные пирожки – рябчик пополам с кониной». Какой-то посетитель раскусил пирожок и требует завстоловой: «Товарищ заведующий, тут рябчика и духа нет, где же тут “пополам”?!» – «Пополам таки есть: один рябчик, одна лошадь».

СБ: *1917 – 1920 [АЕ 1951: 27 – 28]

35C. Заходит на полевую кухню сержант и спрашивает: «Сегодня на обед жаркое из кролика?» – «Да». – «А в какой пропорции?» – «Точно по рецепту. Один к одному. Один кролик – одна лошадь».

СБ: н.д. [ДК 1994: 92] 35D. СБ: н.д. (ст. орф.) [РИ 1925 – 26: 11] = (ст. орф.) [КС 192? (1978): 14] 35E. ЗФ: 1920 – 1930-е [АА 2172-3-8: 5] 35F. СБ: *1926 [СН 2000 – 2002: без н.с.]

36. Нэпман201, выгружающий мебель с подводы: «Еще два стула – и я москвич!».

вернуться

198

Как справедливо заметил И.Б. Орлов в своей статье «Еврейский предприниматель периода НЭПа как “антисимвол эпохи”», второй мифологемой после «еврей – творец революции» стала презентация НЭПа прежде всего как проявления еврейской предприимчивости (Орлов И.Б., Пахомов С.А. «Ряженные капиталисты» на нэповском празднике жизни. М., 2007. С. 126 – 134). С одной стороны, это безусловно объясняется традиционным представлением о евреях как носителях меркантильного духа, с другой, соответствует вполне очевидным приметам времени – еврейские предприниматели за долгие годы ведения дел в царской России с ее ограничениями для лиц иудейского вероисповедания получили навык работы в стрессовых условиях, что отчасти способствовало их временному экономическому подъему в период НЭПа. Достигнутые ими успехи в условиях обостренного и часто недружелюбного обывательского внимания воспринимались массовым сознанием как один из атрибутов «еврейского засилья» во всех сферах жизни.

вернуться

199

Имеются в виду магазины торгового общества «Ларек», отличительной чертой которых были желтые вывески. Магазины «Ларек» работали до полуночи.

вернуться

200

Анекдот зафиксирован старым большевиком, разочарованным отказом от идей революции и переходом к НЭПу.

вернуться

201

Частный предприниматель периода НЭПа как фольклорный персонаж перенял поведенческие черты, характеризующие в дореволюционном анекдоте евреев, а именно гипертрофированную предприимчивость в сочетании с провинциальной неумностью: совершенно очевидно, что «мешочник» и «спекулянт» (для анекдота Гражданской войны) и «нэпман» – новые личины для старого героя. Велико число фиксаций анекдотических текстов, в которых эти персонажи взаимозаменяемы. Даже если национальная принадлежность нэпмана как героя анекдота открыто не проговаривалась, он имел или еврейское имя, или определенные особенности поведения, характерные для анекдотических евреев. Это безусловно можно попытаться объяснить логикой жанра – механическим обновлением группы популярных анекдотических персонажей, адаптацией их к новым социально-экономическим условиям, однако эти изменения очевидно связаны с рядом стереотипных представлений двадцатых годов.