252. Клоун: «Хитров рынок теперь в Кремле!»
252A. И опять новый бесстрашный клоун. Он выходит на арену с фонарем и начинает что-то усиленно искать. «Что ты ищешь?» – спрашивают его. – «Сухаревку275». – «Не трудись искать – “Сухаревка” закрыта». Клоун уходит, и вновь появляется с фонарем еще большего размера, и опять начинает что-то искать. «Что ищешь?» – «Да вот теперь Смоленский рынок». – «И его напрасно ищешь: закрыт». Опечаленный клоун оставляет арену и, придя затем с фонарем еще большего размера, возобновляет поиски. «А теперь что ищешь?» – «Хитров рынок». Второй клоун пожимает плечами и отвечает: «Дурак! Разве не знаешь, что Хитров рынок теперь в Кремле?..» Бурные овации публики, и снова арест.
ПР: 23.03.1921 (ст. орф.) [СЮ 1921: 3]
253. Старушка узнает в помощнике судьи человека, ограбившего ее.
253A. Одну старушонку ограбили трое бандитов. Один убежал, а других поймали и судят. Председатель показывает на подсудимых и говорит старушке: «Вот эти вас грабили?» – «Да, батюшка… Еще третий был, вот тот, что у тебя по правую руку сидит».
ДН: 31.07.1924 [МН 1915 – 1933(14): 26]
254. Маркс на памятнике на улице Воровского держит руку за пазухой, потому что боится, что его обокрадут.
254A. Напротив памятника Марксу в Киеве – черная биржа. Один биржевой спекулянт спрашивает другого: «Отчего у него (Маркса) сюртук застегивается на другую сторону?» – «Не знаешь отчего? Это же сюртук Столыпина – ну только он перелицованный276». – «А зачем он руку так держит, за пазухой?» – «Он там прячет свой “Капитал”: улица Воровская277, боится, чтоб не обокрали»…
ДН: 04.01.1924 (укр.) [ЕС 1997: 49]
*255. Иностранцу показывают памятник Марксу. «Я бы желал, чтобы все большевики были как Маркс – без рук и карманов».
*255A. СБ: н.д. (ст. орф.) [СА 1927: 10 – 11] = (ст. орф.) [КС 1928: 83]
*256. Оратор на митинге: «Буржуазия убила Воровского, но дух воровской всегда будет жить!».*256A. СБ: *1921 – 1925 [АЕ 1951: 32]
*257. Улица Воровского (бывшая Поварскàя) в Москве – Воровскàя улица.
*257A. После убийства Воровского в Москве старая Поварская улица была переименована в улицу Воровского. Москвичи, однако, часто новое название произносили на старый лад: «Воровская улица».
СБ: *1921 – 1925 [АЕ 1951: 33]
258/1186/4674. Советский дипломат на международной конференции хвастается портсигаром с надписью: «Савве Морозову от благодарных рабочих»278.
258A. Генуэзская конференция. Сидят Ллойд Джордж и Красин. Ллойд Джордж во фраке – и Красин во фраке. У Ллойд Джорджа в петлице гвоздика – и у Красина в петлице гвоздика. У Ллойд Джорджа бриллиантовые запонки и у Красина бриллиантовые запонки. У Ллойд Джорджа часы с золотой цепочкой – и у Красина часы с золотой цепочкой. У Ллойд Джорджа золотой портсигар с надписью: «Сэру Ллойд Джорджу от избирателей такого-то округа» – и у Красина золотой портсигар с надписью: «Савве Тимофеевичу Морозову от благодарных служащих».
ДН: 30.09.1922 [МН 1915 – 1933(11): 16об.]
258B. В двадцатые годы, когда советской властью был объявлен девиз «опрощения» всего, нам привелось увидеть в цирке сцену-насмешку над советской действительностью. На сцену вышел клоун Бим с чемоданом и повстречал другого клоуна – Бома. После взаимного приветствия Бим спешил сообщить Бому, что он только что вернулся из-за границы с международной конференции, где он видел многих известных политиков: «Видел и нашего наркоминдела и английского премьер-министра Ллойд Джоржа, как они благородно и с достоинством разговаривали». – «Не может быть! – воскликнул Бом, – наверное, Литвинов все “товарищ Ллойд Джорж” и сам в кепке и простых ботинках, а носки с дырками». – «Нет, нет! – ответил Бим, – Литвинов одет так же, как и Ллойд Джорж, и называл его “господином”». – «Не могу себе представить, чтобы между ними не было разницы! – не унимался Бом. – На англичанине, наверное, фрак, а на советском наркоме – пиджачная пара?» – «Нет, нет, и на Литвинове тоже фрак!» – уверял Бим. Бом не мог примириться с тем, что Литвинов ничем не отличался от английского премьер-министра, и добавил: «Наверное, на Ллойд Джорже были цилиндр и лакированные туфли, а на Литвинове – в лучшем случае шляпа, если не кепка, и простые туфли?» – «Представь себе, Бом, на Литвинове – тоже цилиндр и лакированные туфли! – заверил Бим. – Литвинов ничем не отличался от Ллойд Джоржа». Бом же не мог смириться с тем, что грубость советчиков не проявилась хоть бы в чем-нибудь, и он продолжал приставать к Биму: «Но, наверное, когда Ллойд Джорж закуривал, то достал из кармана золотой портсигар с надписью: “Дорогому Ллойд Джоржу от благодарных рабочих”, а Литвинов – коробку с папиросами “Казбек”?» – «И Литвинов, когда закуривал, то тоже достал золотой портсигар с надписью: “Дорогому Савве Морозову от благодарных рабочих”!» – безапелляционно уверил Бим.
275
Сухаревский, Смоленский и Хитровский рынки – московские злачные места, рассадники нищеты и преступности, «зачищенные» в начале 1920-х годов большевиками. Специфика Хитровки состоит в том, что на ней располагались неофициальная биржа труда и четыре крупных ночлежных дома. По сообщениям В. Гиляровского, «большинство беглых из Сибири уголовных арестовывалось в Москве именно на Хитровке» (
276
То есть перешитый так, что изнанка стала лицевой стороной. Имеются в виду кардинальные различия во взглядах Карла Маркса и Петра Аркадьевича Столыпина – инициатора аграрной реформы, долженствовавшей раз и навсегда разрешить крестьянский вопрос.
277
Главная улица Киева (Крещатик) в период с 1923 по 1937 год носила имя Вацлава Воровского.
278
Ранние фиксации данного сюжета объединяет упоминание Саввы Морозова – предпринимателя и мецената, весьма близкого к революционному движению. Через посредничество Морозова получили приют и легальное прикрытие Красин и Бауман, он давал деньги на издание газеты «Искра». Сюжет базируется на легенде о том, что после самоубийства Саввы Морозова гражданская жена Максима Горького Мария Андреева, с которой Морозов долгое время был близок и которая была тесно связана с революционным движением, предъявила к оплате его страховой полис на 100 000 рублей. Идея, что самоубийство Морозова было подстроено большевиками, обсуждалась как в прессе того времени, так и в многочисленных сплетнях и слухах. Постепенно это событие перестает быть частью актуальной истории, и анекдот теряет конкретную историческую подоплеку, превращается в шаблонный сюжет о «воровском» характере власти большевиков.