В госпитале Александр узнал о долгожданном контрнаступлении наших войск под Сталинградом. В гигантском котле оказалась лучшая немецкая армия фельдмаршала Паулюса, полный разгром которой вскоре переломил весь ход Второй мировой войны.
Настроение у бойцов действующей армии было одно — гнать оккупантов из страны. Клубов в начале 1943-го — уже бывалый фронтовик с орденом Красного Знамени на груди. Да и за одного битого, как говорится, двух небитых дают.
После лечения Клубову удалось вернуться в родной полк. Командиром части, сменив П.С. Середу, стал майор Алексей Николаевич Павликов, который и остался в этой должности до конца войны. Всего в списках полка на 16 марта 1943 года значилось 139 человек, 30 из них — летчики. Третьей эскадрильей командовал старший лейтенант Иван Федоров, его заместитель и штурман—лейтенант Александр Клубов. Пилоты — Вениамин Цветков, Юрий Чикин, Георгий Карпов, Владимир Метелев, Даниил Прядко, Иван Полотнянщиков, Сергей Никитин. Летчики эскадрильи всегда рядом, это для летчика — родная семья и дом... С ними вместе и предстояло вступить в бой на Кубани, куда перебазировался 84«А» истребительный авиаполк. Со 2 по 26 февраля часть дислоцировалась в станице Тихорецкой, затем до мая — в станицах Ти-машевской, Днепровской, Красноармейской.
Что же происходило на Кубани весной 1943-го? В каких боях и с каким противником предстояло участвовать Александру Клубову и его товарищам?
К сожалению, осуществить на Северном Кавказе «второй Сталинград» командованию Красной армии не удалось, хотя цель такая ставилась. Стратегам вермахта удалось убедить Гитлера начать отступление с Кавказа. Фюрер долго противился: «Столько затрачено сил, столько пролито немецкой крови — и все это на ветер? Нет! Этого допустить нельзя!» Если бы Гитлер продолжал упорствовать, все южное крыло немецкой армии могло быть окружено, что значительно ускорило бы крах Третьего рейха.
Немецкие официальные сводки сообщали: «В ходе планомерного передвижения для сокращения линии фронта эвакуирован город Краснодар». «Планомерное передвижение» — так называла отступление пропаганда Геббельса, но юг Восточного фронта трещал по швам. Красная армия шла вперед.
22 февраля Гитлер прилетел в Запорожье, где встретился с генерал-фельдмаршалами Манштейном и Клейстом. Однако на следующий день ему пришлось в спешке собираться в обратную дорогу. Пришло сообщение о русских танках, появившихся у аэродрома.
Но огрызаться немцы еще могли. 14 марта танковый корпус СС вновь занял Харьков. В стихотворении «Они» поэт-фронтовик Юрий Белаш вспоминает контратаку немецких автоматчиков:
Мы еле-еле их сдержали...
Те, что неслися впереди,
Шагов шести не добежали И перед бруствером упали С кровавой кашей на груди.
А двое все-таки вскочили В траншею на виду у всех,
И, прежде чем мы их скосили,
Они троих у нас убили,
Но руки не подняли вверх...
К концу марта на советско-германском фронте наступило затишье. Стороны готовились к решающей Курской битве. Особенное внимание в это время и наше, и немецкое командование обратили на самый южный фланг фронта.
17-я армия генерал-полковника Р. Руоффа, не успев вырваться на Украину через ростовскую «горловину», отошла на Таманский полуостров.
Образовавшийся здесь мощный немецкий плацдарм не мог не беспокоить нашего Верховного Главнокомандующего. Сталин требовал разгромить сильную группировку противника, сбросить ее в море. Фюрер же сохранял надежду, что после ожидаемого успеха под Курском вновь будет наступать с Тамани на Кавказ.
13 марта Гитлер отдал приказ «удерживать во что бы то ни стало таманский плацдарм и Крым». Началось строительство подвесной дороги через Керченский пролив, которая была пущена 14 июня. На Кубани побывал министр вооружений А. Шпеер, так как было решено возводить через Керченский пролив пятикилометровый мост для автомобильного и железнодорожного транспорта.
Немецкая оборонительная линия получила наименование «голубая». Фланги ее упирались в Черное и Азовское моря, систему обороны укрепляли плавни, лиманы и болота.
В составе 17-й армии было пять корпусов (один из них кавалерийский румынский) общей численностью около 350 тысяч солдат и офицеров. В войсках Северо-Кавказского фронта насчитывалось более 380 тысяч человек.
Уступая в силах на земле, особые надежды на Кубани немцы возлагали на массированное применение авиации. В их распоряжении на Тамани, в Крыму, на юге Украины была сеть аэродромов с бетонным покрытием. Наша авиация находилась в гораздо худшем положении. Основной краснодарский аэродром был более удален от полей будущих сражений. Грунтовые площадки оставались почти непригодны для взлета и посадки из-за весенней распутицы.
В один из дней тех кубанских сражений командующий 4-й воздушной армией генерал-лейтенант авиации К.А. Вершинин докладывал командующему ВВС Красной армии А.А. Новикову: «Боевая активность нашей авиации заметно ниже немецкой. 9 апреля немцы сделали 750 самолето-вылетов, мы — 307. 12 апреля немцы — 862, мы — только 300».
В документах Верховного главнокомандования вермахта осталась запись: «В районе Крымской наша авиация оказывала обороняющимся войскам небывало мощную поддержку: действовало около 1000 бомбардировщиков, пикирующих бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей танков». 15 апреля над районом Крымской 1-й немецкий авиакорпус совершил 1560 самолето-вылетов! Наши наступавшие войска в тот день были прижаты к земле.
С точки зрения общей стратегии сражения за таманский плацдарм считались боями местного значения. Но для авиации то была настоящая битва.
Рейхсмаршал Г. Геринг, имея весной 1943 года на Восточном фронте 2620 самолетов люфтваффе, а также 335 финских, румынских и венгерских, сумел сосредоточить к апрелю в Крыму и на Тамани, на главном в тот момент театре военных действий, до 1000 самолетов 4-го воздушного флота. С аэродромов Украины эту армаду поддерживали 200 бомбардировщиков. В ударной группировке было собрано до 40 процентов люфтваффе на Восточном фронте!
Советские ВВС, насчитывая в действующей армии более 5500 боевых самолетов, к началу воздушных сражений на Кубани и до середины апреля имели здесь лишь 580 самолетов. Таким образом, немцы, уступая вдвое в общем количестве машин, также вдвое превосходили нас в численности на главном направлении! Да, в то время они еще превосходили наше командование в умении маневрировать силами.
А вот что пишет в работе «Сломанные крылья люфтваффе» историк авиации Г.А. Литвин (в годы войны — бортовой стрелок Ил-2, сбил 4 немецких истребителя и награжден двумя орденами Славы): «Архивными данными, публикациями, самими участниками подтверждено, что на Кубани действовали самые лучшие, хорошо подготовленные, имевшие большой боевой опыт немецкие летчики, зачастую летавшие парами с 1939 года, умело использовавшие в бою радиосвязь и эшелонирование по высоте. Даже молодые летчики из пополнения имели не менее 200 часов налета, а прибыв во фронтовые части, они должны были налетать еще не менее 100 часов в прифронтовой полосе, прикрывая свои аэродромы, изучая местность, и только потом вводились в бой под прикрытием опытных летчиков. Немцы, исходя из того, что у русских больше самолетов и летчиков, своих берегли. На основании изучения немецких документов, литературы, изданной в ФРГ, и моих личных бесед с бывшими летчиками люфтваффе я уяснил формулу боя, которой руководствовались немецкие летчики: «Увидеть противника, оценить обстановку, принять решение, ударить, уйти».
На Кубань были направлены эскадры: 3-я «Удет» и 51-я «Мёльдерс», названные именами национальных героев Германии. С аэродромов Тамани и Анапы вылетали пилоты самой результативной в люфтваффе 52-й эскадры, которой командовал 28-летний оберст-лейтенант (подполковник) Дитрих Храбак, кавалер Железного креста 1-го класса за бои над Францией и Рыцарского креста за битву над Англией. По немецким данным, Храбак одержал 109 побед на Восточном фронте,