Сильнейший из командиров эскадрилий 52-й эскадры — обер-лейтенант, а затем гауптман, 25-летний Гюнтер Ралль, немецкий ас № 3, участник боев над Францией, Англией, Грецией, Критом, Советской Украиной. 26 октября 1942 года Гитлер лично вручил Раллю Дубовые листья к Рыцарскому кресту за 100 побед в воздухе. По мнению многих немецких специалистов, Ралль был лучшим снайпером люфтваффе.
Спустя 52 года, в феврале 1995-го, он, генерал-лейтенант в отставке, побывает на военно-исторической конференции в Кубинке под Москвой, где начнет свое выступление словами: «Я с первых дней войны с Советским Союзом на вашем фронте, очень хорошо знаю русских летчиков-истребителей. В боях с ними я был семь раз сбит и трижды ранен». Генерал сказал, что всегда испытывал «глубокое уважение к мужеству и мастерству советских летчиков, как к противникам, равных которым он не встречал».
В ноябре 1942 года начал свою карьеру в 52-й эскадре Эрих Хартман, которого в Германии называют лучшим асом Второй мировой войны.
Были в эскадре и такие кавалеры Рыцарского креста, как Герхард Баркхорн (ас люфтваффе № 2), Вальтер Крупински, командир эскадрильи Йоханнес Визе, названный немцами «Кубанским львом», Вильгельм Батц, Хельмут Липферт. Для одной эскадры число кавалеров исключительное, ведь среди дневных летчиков-истребителей люфтваффе за всю войну лишь 126 человек получили этот высший знак отличия гитлеровской Германии.
Азартные «охотники» из лучших эскадр вели между собой соревнование по числу сбитых самолетов. В истребительных эскадрах собрался цвет молодежи из старинных германских земель...
С боевым настроем приземлялись на аэродромах юга России кавалеры Рыцарских и Железных крестов. В «Кратком обзоре действий противника» за 1943 год, написанном в штабе нашей 4-й воздушной армии, зафиксированы эмблемы на немецких истребителях. 1-я группа 52-й эскадры — черный кабан на белом поле, 2-я группа — дьявол с луком и стрелой, 3-я группа — красный рыцарский крест в белом ромбе, 2-я группа 51-й эскадры «Мёльдерс» — ворон в очках с зонтом. Среди эмблем других групп и эскадрилий другие характерные знаки — красная кошка в белом круге, горная коза на альпийской вершине, красные, белые и желтые драконы, головы волков и чертей.
На вооружении у немцев — Me-109 новых модификаций G-2 и G-4. Этот самолет называли «солдатом тотальной войны», упор был сделан на скорость даже с некоторым ущербом для маневренности и управляемости. Появился на Кубани и такой сильный противник, как «Фокке-Вульф-190». .
В штабах люфтваффе планировали взять реванш за Сталинград, где 8-я воздушная армия генерала Т. Хрю-кина и бомбардировщики Авиации дальнего действия А.Е. Голованова не позволили Герингу сдержать обещание — обеспечить всем необходимым окруженную армию Паулюса.
Когда офицеры нашей разведки сообщали информацию о противнике командованию и летчикам прибывающих на Кубань истребительных авиаполков, в штабах воцарялось напряженное молчание. Все понимали, что такие сведения сулили в ближайшие дни. Фамилии немецких асов-«экспертов» не назывались, но номера и названия лучших эскадр наши летчики знали. Бои предстояли тяжелейшие.
Конечно, к весне 1943-го был накоплен определенный опыт борьбы с германскими люфтваффе. Уже в ходе развернувшихся боев командующим ВВС А.А. Новиковым были предприняты действия для того, чтобы на равных драться с мощнейшей немецкой авиагруппировкой. Хотя и с запозданием, но в апреле все авиационные полки и дивизии были сведены в единый кулак — 4-ю воздушную армию под командованием умного и энергичного 42-летнего генерала К.А. Вершинина, что резко улучшило координацию действий нашей авиации на Кубани.
К 20-м числам апреля численность советской авиации на Кубани почти сравнялась с немецкой, из резерва Ставки на юг России были переброшены несколько авиакорпусов и дивизий. На острие главных схваток с немецкими асами выдвигались истребительные полки, вооруженные поступавшими по ленд-лизу американскими самолетами «Аэрокобра», нашими лучшими машинами Л а-5 и Як-1М.
Наличие на данных самолетах радиостанций позволяло направлять действия авиации с наземных пунктов управления. На дежурство у микрофонов начали назначать не девушек-«белочек» (позывной «Белка»), а опытных командиров. Постоянный радиоперехват вел офицер, знавший немецкий язык. На этих радиостанциях в апреле—июне побывали представители Ставки маршал Г. К. Жуков и командующий ВВС А.А. Новиков, генералы и полковники из различных штабов, авиаконструкторы, стажеры академий, проверяющие из ЦК ВКП(б) в форме без знаков различия. Впервые они наглядно могли видеть воздушный бой. Никакие донесения и разведсводки такого представления дать не могли.
Между тем, как вспоминал участник кубанских воздушных сражений Н.Ф. Исаенко, в середине апреля на Кубани многие наши истребители воевали все на тех же стареньких И-153, И-16. Подготовка летчиков оставляла желать лучшего. Исаенко сильно беспокоило то, что курсанты обучались по программе мирного времени. Никто из инструкторов на фронте не был, не знал опыта боев даже теоретически. И программа переучивания составлялась без учета слабого уровня готовности выпускников училищ — сержантов. При перелете к фронту через горный перевал молодые пилоты могли только следить за ведущим, воздушную обстановку не видели...
В сложнейшем положении оказался и 84«А» полк, в котором воевал Александр Клубов. Из тех двадцати асов — «веселых ребят», которые громили немцев осенью 1942-го, в строю остались немногие.
Читаем полковые документы: «Личный состав части за период с 12.8 по 10.11.42 г. проявил себя как лучшая часть, которая своими боевыми делами на фронте борьбы с немецкими фашистами дала образцы мужества, отваги и героизма по разгрому немецких банд, за что полк был представлен к присвоению гвардейского звания».
Но присвоение гвардейского звания было задержано. Как свидетельствуют документы: «Полк до 11.11.42 г. в количестве 5 самолетов И-153 в составе 216 НАД вел боевую работу по штурмовке войск и техники противника. 12.11.42 г. приказом командующего 4-й ВА был пополнен до полного штата молодым летным составом, ранее в боях не участвовавшим, не имеющим боевого опыта и (не владеющим) материальной частью самолетов типа И-16».
Слабо обученное пополнение поступало и далее. Это уже был во многом другой полк. Разница между пилотами нашими и немецкими, имевшими не менее двухсот часов налета, не говоря уже об асах, была недопустимо велика.
Вот как описывает свой боевой вылет в апреле 1943-го летчик 84«А» полка Константин Сухов. Совсем недавно он прибыл в часть из пехоты, в гимнастерке красноар-мейца-рядового. В самые трудные дни лета 1942-го выпускников летного училища, не успев присвоить звания, бросили на усиление стрелковых подразделений. Затем летчиков вернули из пехоты, и в начале 1943-го Сухов был направлен в 84«А» полк из 6-го учебного тренировочного авиаполка. «Перед тем как подписать приказ о вводе в боевой строй молодого пополнения, командир полка лично проверил многих из нас. Мы освоили полеты по кругу, в зону, строем, по маршруту, на учебный воздушный бой, стрельбу по наземным целям и облет района боевых действий. Но времени на все это отводилось чрезвычайно мало — около семи часов».
Увы, за семь часов классными фронтовыми летчиками не становятся. Чем могло заканчиваться такое противостояние наших молодых истребителей с немцами? В один из апрельских дней, уже совершив 25 боевых вылетов, Константин Сухов возвращается после штурмовки, отстав на своем И-16 от группы. «В трех-четырех метрах ниже, сзади справа, замечаю вдруг хвост самолета и половину фюзеляжа с четко выделяющимся на нем черно-белым крестом, — вспоминал наш летчик. — Тотчас же обдало холодным потом, по спине прошли мурашки. Вот так ситуация! Как же можно было так оплошать? Да что корить себя? Мгновения решают судьбу... Снаряд или два разорвались на приборной доске, третий, пронизав ее, вошел в бензобак, и горючее хлынуло в кабину. Теперь огонь ярко полыхал, угрожая испепелить и самолет, и летчика. Нетрудно представить состояние человека, оказавшегося в центре гудящего костра».