В феврале 1947 года полк был расформирован, завершилась его славная история...
Глава 6 ЗАЛП КЛУБОВА
В боевой обстановке часто бывают критические моменты, когда жизнь летчика буквально висит на волоске. Именно в эти минуты с наибольшей силой проявляются лучшие качества воздушного бойца. Клубов был смел, но не бесшабашен. Спокойный, хладнокровный, он умел в нужную минуту дерзнуть, пойти на риск больший, чем кто-либо.
Александр Покрышкин.
Небо войны
Встретились Александр Покрышкин и Александр Клубов там, где и должны были встретиться, — на аэродроме. Покрышкин писал в своих книгах об особой атмосфере летного поля, об аромате степных трав и просторе, о едва уловимом запахе бензина, обо всем том, что могут понять лишь те, кто по-настоящему предан авиации...
Это было 31 мая 1943 года на Кубани, на аэродроме у станицы Поповической, где базировался 16-й гвардейский полк.
Прибывших из 84«А» полка летчиков встретил лично командир 216-й истребительной авиадивизии полковник Ибрагим Магометович Дзусов, 38-летний осетин могучего телосложения, «Батя», как его называли за глаза подчиненные.
Комдив пожал руки летчикам и подозвал Покрышкина, только что вернувшегося из трудного вылета, в
котором Александр Иванович сбил «Мессершмитт». Дзусов сказал ему:
— Знакомься с пополнением, прибывшим в ваш полк. Побеседуй с ними. Тебе придется учить их своей тактике боя.
— Есть, товарищ командир!
— Заходил в вашу землянку и познакомился с твоей академией.
— Какая там академия! Просто тактический класс для обучения летчиков.
— Это сейчас и нужно. В академии учат воевать на картах, а ты — сбивать самолеты.
Будущий ведомый Покрышкина и будущий Герой Советского Союза Георгий Голубев вспоминал:
«Дзусов уехал, и остались мы наедине с нашим новым командиром.
Перед нами, отставив левую ногу вперед и чуть в сторону, делая упор на правую, стоял капитан Покрышкин. В шлемофоне, из-под которого выбивалась прядь русых волос, стройный, широкоплечий, с суровым пронизывающим взглядом серых глаз. Большие пальцы рук заложены за поясной ремень, туго перепоясывающий гимнастерку. Он, как нам показалось, довольно долго и внимательно рассматривал нас, словно оценивая, какие бойцы из нас выйдут. Наконец произнес:
— Значит, имеете боевой опыт? На каких самолетах до этого воевали?
Ответили по-разному. Одни — на «чайках» и И-16, другие — только на И-16.
Выполняли разведку, штурмовку.
Покрышкин подошел вплотную к строю и стал знакомиться с каждым из нас».
Пристально всматривался он в лица новичков. Уже по глазам, по манере держаться он был способен многое увидеть в человеке, отличая родственных по духу и силе. От действий этих ребят в небе будет зависеть и его жизнь.
Смогут ли они заменить погибших в кубанском сражении? Совсем недавно, 5 мая, Покрышкин потерял своего лучшего друга Вадима Фадеева. Немцам, хорошо знавшим наших асов, удалось заманить его в воздушную засаду и сбить в неравном бою. Герой Советского Союза Иван Бабак писал: «Вадим Фадеев был общим любимцем, его даже в нашем — соседнем сорок пятом — полку считали каким-то особенным летчиком. Ведь он в каждом бою обязательно сбивал по 2—3 самолета!» В 43 воздушных боях Фадеев сбил лично 17 самолетов и один в группе. Это официальные данные, вероятно, заниженные. Ведь самолеты, сбитые за линией фронта, оставшиеся без подтверждения наземных войск, советским летчикам тогда не засчитывались.
25-летний Вадим Иванович Фадеев был неподражаем во всем. Наверно, нигде и никогда такого лет-чика-истребителя больше не было: почти двухметрового роста и весом около ста килограммов, но при этом стройного, спортивного сложения. Он обладал острой реакцией, способностью совершить маневр с недоступной другим перегрузкой.
Волжский богатырь из интеллигентной семьи, знаток литературной и оперной классики, он обладал редким обаянием, для каждого мог найти душевное слово. Вадим! Улыбались летчики, только услышав его голос. Один Вадим Фадеев своим балагурством мог в час рассвета снять томительное напряжение перед боевым вылетом в кубанское небо...
Преданность боевому братству пронизывает воспоминания Покрышкина. Он писал: «Как хорошо возвращаться в родную часть. Счастье и беда в бою ходят рядом. С другом счастлив вдвойне, а беду делишь пополам... Я всегда был сторонником устойчивых боевых групп, в которых все воздушные бойцы хорошо знают и любят друг друга. Вера в то, что в самом тяжелом бою никто не спрячет голову, прикроет, если надо, окрыляет. Без этого не может быть победы».
У него к тому времени «возникла мысль подготовить и создать из пополнения постоянную восьмерку для вылетов на боевые задания. Мне надоели неудачи при вождении несделанных групп, составленных из пилотов разных эскадрилий». Кроме того, ему уже было ясно и то, что созданной им наступательной тактике было легче научить молодых летчиков.
Покрышкин неторопливо шел вдоль строя попол-ненцев. «Мое внимание привлек стоящий на правом фланге строя лейтенант. Лицо со следами ожога, орден Красного Знамени на груди говорили о том, что это бывалый боец.
— На чем воевали и на чем горели?
— Лейтенант Клубов. На «чайке» и И-16, а горел под Орджоникидзе. Имею на счету четыре сбитых самолета.
Рядом с Клубовым стоял небольшого роста худенький летчик, тоже с орденом Красного Знамени.
— Лейтенант Трофимов, — представился он. — Лично сбил один самолет и выполнил семьдесят вылетов на штурмовку.
— А что такой худой? Плохо кормили?
— Да, товарищ капитан, его сколько ни корми, он таким и останется. Как говорят, «не в коня корм», — ответил за Трофимова стоящий рядом».
Стоящим рядом был Константин Сухов, будущий командир звена в слетанной покрышкинской восьмерке.
Но, конечно, за обычными в летной среде шутками скрывалось и немалое напряжение. Для каждого летчика прибытие в новый полк — это судьбоносный момент. Как примут здесь? Каков он в жизни, этот Покрышкин? Каждый военный встречал на своем веку разных командиров, и не каждый классный летчик-ведущий отличается еще и человеческими качествами. Они тоже вглядывались в капитана (в июне ставшего майором) в выгоревшей гимнастерке с несмываемыми разводами соли, на которой над орденами Ленина и Красного Знамени еще не было Золотой Звезды Героя (хотя указ уже вышел). Только что Александр Иванович назначен исполняющим обязанности помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе. В разговорах летчики называли эту должность — «начальник огня и дыма».
Так состоялась встреча двух Александров, Покрышкина и Клубова. А вскоре началась их дружба.
В судьбах двух русских богатырей, героев-летчиков мы видим много сходного. Дед и бабушка Покрышкина приехали в Сибирь из Вятской губернии, соседней с Вологодской. Так что корни у них общие, северные. Судьбы их отцов были трагическими. Юность — рабочая, в школах ФЗУ и заводских цехах. Надежда — только на себя, на свои руки и голову. Но внешняя суровость у обоих скрывала возвышенный строй души, увлечение классической литературой, поэзией. И поводом для доверительного разговора вполне мог стать увиденный Покрышкиным томик Пушкина, который всегда был у Клубова в кабине.
У обоих уже в раннем отрочестве определилась страсть всей жизни — полеты в небе. Александр Покрышкин писал: «Десятилетним я увидел первый самолет. Дотронувшись до дюралевых крыльев, я открыл для себя мечту в жизни: только летать, быть летчиком». В отличие от Новосибирска на Красном береге аэродрома быть не могло, но мы помним, что сказал примерно в том же возрасте Саша Клубов сестре, увидев пролетающий над вологодскими лесами аэроплан: «Я буду в небе царем!»
Об истории 16-го гвардейского полка Клубову со товарищи в тот же день рассказал заместитель по политической части, уважаемый однополчанами офицер М.А. Погребной. Весь первый год войны полк не выходил из боев, отступая от Молдавии до Северного Кавказа. И в этих боях проявил себя под командованием летчика-аса Виктора Петровича Иванова так, что заслужил в марте 1942-го, среди немногих тогда, гвардейское звание. 28 июня 1941-го в одном из боев летчики полка сбили восемь бомбардировщиков Ю-88, редчайший в то время успех. В декабре 1941-го под Ростовом-на-Дону лучший разведчик Южного фронта Покрышкин сумел найти в условиях нелетной погоды ударную группировку армии Клейста — 200 танков, что во многом определило успех нашего первого в той войне наступления.