Один из нежелательных для В. Ю. Ахундова аспектов сумгаитских беспорядков заключался в том, что его брат Гусейн Ахундов работал тогда в Сумгаите председателем исполкома горсовета. Приняв во внимание все происшедшее 10 ноября, В. Ю. Ахундов представил вопрос о сумгаитских событиях на обсуждение бюро ЦК КП Азербайджана. Бюро вынесло сумгаитскому партийному руководству (Н. А. Балакишиеву, Р. Г. Мамедзаде, Е. И. Юсовой), председателю горисполкома Г. Ю. Ахундову, секретарю горкома комсомола В. Агамогланову за неудовлетворительную работу строгое предупреждение. До сведения председателя КГБ С. К. Цвигуна и министра ООП Х. М. Мамедова была доведена необходимость укрепления подразделения госбезопасности и милиции Сумгаита. Им поручили, учитывая слабую работу этих органов, в ближайшее время подобрать на должность уполномоченного КГБ по городу и начальника горотдела милиции опытных сотрудников и представить их ЦК КП Азербайджана, а также привлечь к ответственности организаторов беспорядков и провести доскональное расследование их дел. Такими упреждающими мерами руководство ЦК КП Азербайджана надеялось смягчить недовольство Москвы антисоветскими выступлениями в республике и локализовать решение вопроса. Также бюро постановило начиная с 12 ноября провести на предприятиях и в учреждениях Сумгаита партийные собрания с участием секретаря ЦК КП Азербайджана Али Амирова, заведующего отделом промышленности ЦК Паши Арушанова и первого секретаря ЦК ЛКСМ Азербайджана Масуда Ализаде. Решение бюро обязывало В. Ю. Ахундова и П. А. Арушанова принять участие в работе очередной городской партийной конференции[286].
Сразу после решения бюро ЦК КП Азербайджана было возбуждено уголовное дело по расследованию сумгаитских беспорядков, вести которое поручили старшему следователю следственного отдела КГБ при Совете министров Азербайджанской ССР майору Эрнесту Арутюнову. В постановлении о возбуждении уголовного дела и принятии его к исполнению Арутюнов писал: «7 ноября 1963 года на площади им. В. И. Ленина города Сумгаита отдельные хулиганствующие лица устроили беспорядки. В результате были повреждены портреты некоторых руководителей партии и правительства, избиты представители органов власти, а также разбиты стекла здания горотдела милиции и сожжены два мотоцикла.» Далее Арутюнов, принимая к сведению все эти факты, постановлял: «1. Начать уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 72 (“массовые беспорядки”) Уголовного кодекса Азербайджанской ССР. 2. Принять это дело к своему исполнению и начать предварительное следствие» [287].
Первым делом Э. Арутюнов приступил к допросу подозреваемых: 14 ноября – Асифа Байрамова; 15 ноября – Мириша Алимирзоева;17 ноября – Яшара Махмудова. Все они дали показания о беспорядках, произошедших 7 ноября. В протоколе допроса М. Алимирзоева говорится: «Вопрос: Что вы можете сказать о своем участии в случившемся преступлении? Ответ: В тот день я был дружинником. Увидел, как 28-29-летний азербайджанец в первых рядах демонстрантов нес портрет Сталина. Мы вместе с моим товарищем Марифатом подошли к нему и силой отняли у него портрет, сказав, что нести его запрещается. В это время 4 или 5 молодых азербайджанцев стали бить Марифата. Я тоже получил несколько ударов кулаком. Затем 15–20 человек, забравшись на машину, порвали плакаты. Вопрос: Зачем вы говорите неправду? Ответ: Я не обманываю, говорю то, что видел, и то, что знаю.»[288]
Больший интерес представляет допрос следователем подозреваемого в участии в беспорядках Яшара Махмудова, который происходил 3 января 1964 г.: «Вопрос: Вы передали через охранника, чтобы вас допросил следователь. Какие показания вы хотите дать? Ответ: Со дня ареста и до сих пор во время следствия я говорил неправду. Однако, обдумав все, я решил рассказать правду о совершенном мной преступлении, чтобы облегчить свое положение. Накануне вечером в общежитии Агамуса сказал мне, что завтра на демонстрации будет драка и мне нужно прийти за здание клуба БТЗ [Бакинский, в последующем Азербайджанский трубопрокатный завод. – Дж. Г.]. Я пришел в 11 часов, началась драка. Во время драки я тоже ударил одного милиционера. Вопрос: Зачем ты ударил милиционера? Ответ: Я обратился в отделение милиции для того, чтобы получить паспорт. Ввиду того, что вопрос затянулся, я чувствовал определенную злобу по отношению к милицейскому управлению и милиционерам. Поэтому я его и ударил. Вопрос: А что вы делали потом? Ответ: После того, как ударил милиционера, я хотел пойти домой. Однако, когда я проходил мимо стоявшего напротив трибуны автогрейдера, незнакомый человек взял меня за руку и сказал, чтобы я взобрался на автогрейдер и сбросил вниз укрепленные на нем плакаты. Потом два человека заставили меня это сделать. Когда я поднялся на автогрейдер, то увидел, что на крыше его кабины по центру был установлен портрет Хрущева, а с боков – портрет Микояна и флаги. Портрет Хрущева был оторван и болтался, а портрет Микояна был на месте. Вопрос: И еще вы принимали участие в закидывании камнями портрета первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров, не так ли? Ответ: Мое участие состояло в том, что я поднял с земли кусок доски и бросил в портрет»[289].
286
Постановление бюро ЦК КП Азербайджана в связи с сумгаитскими беспорядками, 10 ноября 1963 г.: АПД УДП АР. Ф. 1. Оп. 50. Д. 43. Л. 34–35.