Нет здесь моей вины. Может поскользнулся или просто во сне плохо стало.
Я понимал, что это нелепейшие оправдания. И охранники им не поверят. Но, если быть честным, то убивать я не хотел. И успокаивал прежде всего себя. Пусть люди и были для меня низшими существами, дикарями и отсталым племенем. Но всё же они живые, разумные и чувствующие. А значит, лишая их жизни, я черню свой белый плащ перед ликом Великого Исраэля. И когда пятен станет слишком много, мой дух так и останется скитаться по поднебесью в поисках успокоения.
Так говорят предки, так знаем мы, а значит так и есть.
— Ну куда его дену? Ты же сам видишь всё забито. А Штырь, как царь, один сидит. Тем более, его завтра уже выпускать. Камера и освободится, — услышал я знакомый голос.
К решётке подошёл Самохин и ещё какой-то воин в мундире.
— Смотри, у них тут идиллия. Этот спит, а ушастый присел и отдыхает. Так что не гони волну, Дмитрич. Посидят, как миленькие, — продолжил он.
Скептически осмотрев меня, тот, кого назвали Дмитричем, почесал подбородок и хмыкнул.
— Ладно уж. Вроде клиент не шибко буйный. Пущай охолонёт немного.
— Ну вот, я же говорил! Пойдём покурим лучше, а потом на обед.
— Это можно, — доброжелательно подтвердил воин.
Они удалились, оставив меня наедине с полумёртвым сокамерником. Теперь осталось дождаться ночи и перейти к следующему пункту моего плана. Принести немного магии в этот слишком уж практичный мир.
Кормёжка была не то, чтобы отвратительной, но слегка с душком. Так что я, поковырявшись в размазанной по тарелке субстанции, не стал рисковать, а съел лишь хлеб и выпил травяной настой. Причём сделал это за двоих. Мой сокамерник, так и не пришёл в сознание.
Но, проверив его сердце и дыхание, я убедился, что он жив. Просто находится в глубоком беспамятстве. Собственно, мне это и нужно. Меньше будет мешать во время наложения заклятья.
Постепенно стемнело, и в казематах зажглись искусственные огни. Я ещё раз поразился учёности местных творцов и, как истинный чародей, заинтересовался технологией процесса. Похоже, вместо магии здесь активно практикуется алхимия, метафизика и прочие философские науки.
Прислушавшись, я понял, что наступила ночь. Шум проезжающих мимо повозок стих, постоянный гомон и беготня сошли на нет. Лишь изредка тренькал какой-то звонок и вещал басовитый голос.
Можно начинать.
То, что меня обыскивали и забрали часть личных вещей, я понял ещё, когда ехал сюда. Пропал кинжал, поясной ремень и фамильные перстни. Жаль, конечно, расставаться с привычным, но самое главное мне удалось сохранить кулон.
Не знаю, как так получилось. Быть может, его просто не заметили. Всё же паучья нить и телесного цвета жемчужина размером с половину ногтя не очень выделяются.
В любом случае, я мог благодарить хозяйку судьбы Фатаэль за то, что последние крохи эфириума остались при мне.
Осторожно сняв кулон, я раскрыл жемчужину и прикоснулся к мерцающей фиолетом метеоритной пылинке. Тончайший поток силы протянулся от пальцев ко всему телу, и я понял, что вновь могу творить.
Заклинание, которое я собирался применить использовалось в основном, как шутка. Уж слишком легко было раскрыть «зеркального двойника». Любой маломальский чародей сразу бы увидел подвох. Да и не смыслящий в магии эльф тоже ощутил бы странность. Будто смотришь в зеркало, но отражение капельку от тебя отстаёт.
Конечно, существовали и улучшенные версии этого заклинания. Но для них требовалась более тщательная подготовка и гораздо больше эфириума. Мне же необходим был краткосрочный эффект. Буквально на несколько часов. И, самое главное, у меня под рукой лежал отличный образец местного обитателя.
Скопировав на себя личину Штыря, я отдам ему свой облик. Утром его, то есть меня, выпустят. А уже на воле, в граде, я смогу найти себе пристанище на несколько дней, чтобы хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию.
Без беготни, ненужных сражений и прочей героической чепухи.
Итак, повернув ладони к моей будущей копии, я полушёпотом произношу короткое напевное четверостишье. Это заклятье не «подвешено» у меня в магическом багаже, а значит произносить формулу нужно полностью. И желательно без ошибок. Эфириума в кулоне осталось ровно на одно небольшое воздействие.
Тяну на себя облик Штыря, одновременно передавая ему свой внешний вид. Процедура это безболезненная и вообще практически незаметная. Со стороны выглядит, будто мы, задрожав, как миражи в раскалённом воздухе, сливаемся в одно целой, чтобы после разделиться, обменявшись телами.