А значит, у меня ещё будет шанс узнать, какого уровня достигли учёные в этом, скрытом от многих, направлении науки.
— Что ж, уважаемый Алексей Васильевич, боюсь вашему добровольному заточению пришёл конец. Вы, безусловно, понимаете, что нам придётся сообщить руководству о вашем забытом бункере, — сообщил я академику.
— Это, конечно, прискорбно, но, думаю, мы сумеем найти общий язык с проверяющими. Всё же у меня имеются определённые успехи и наработки, — нахмурившись, ответил он.
— Пусть так. Наше дело маленькое, — вставил Гаврилов.
Коротко попрощавшись, мы с помощью Кропоткина выбрались наружу. Сам бункер имел внушительный размер и огромное количество всяческих коридоров и переходов.
На самом деле, я подозревал, что, возможно, никто не забывал про этот подземный комплекс. Просто не учли, что там может остаться кто-то в живых. Подковёрные интриги вещь для меня знакомая. И думаю, такая громадная бюрократическая машина, как СССР просто могла не заметить пропажи одного винтика. Или специально сделать такой вид.
В любом случае, делать мне здесь больше нечего. Считай, дело раскрыто, готовь дырку на погонах под новое звание. Это я уже нахватался от Стриги и Гаврилова. Всё же армейский жаргон въедается так же быстро, как и бандитский. Достаточно провести немного времени в обществе подобных.
— Блин, опять этот ОЗК напяливать. Да и страшновато ночью по лесу идти, — вновь заныл младший лейтенант.
— Не волнуйся, тебя в обиду не дам, — полупошутил, полуправдиво сказал я.
Быстро собравшись, мы направились обратно к Савеличу.
Не удивлюсь, если он уже уехал за «помощью», так нас и не дождавшись.
К моему удивлению, Савелич, не только нас встретил, но и заранее разжёг костёр, чтобы нам удобней было его найти. Да и на самом огне, что-то заманчиво скворчало.
— О, явились — не запылились! Я уж думал до утра тут куковать буду, — стараясь скрыть истинные чувства от нашего возвращения, сказал он.
Насупив брови, что-то кряхтя, ругался себе под нос, но по глазам я увидел, что он по-настоящему рад тому, что мы вернулись целыми и здоровыми.
— Тут уже и картошечка скоро подоспеет. А сальцо, вы, наверное, сами уже почуяли. Сейчас бы, конечно, по сто грамм, но ещё полночи ехать. Так что, давайте пока так, насухую, — проговорил Савелич, ковыряясь в углях и что-то из них вытаскивая.
Через полчаса мы, сытые и согревшиеся, двинулись в путь.
Прибыли почти на рассвете, жутко вымотанные и усталые. Коротко козырнув дежурному, зашли в здание и разбрелись по своим спальным местам.
Утро встретило, ставшим уже привычным, сигналом к подъёму, который я благополучно проигнорировал бы, если б не влетевший в комнату Гаврилов.
— Давай, давай, просыпайся. Нас Лисицына с докладом вызывает.
Сначала я хотел заморозить его или просто наслать сонный паралич, но вспомнил, что фактически он мой подчинённый, да и эфириум нужно беречь. Каждый раз ходить в радиоактивное поле и накачивать энергию в минус тридцать по Цельсию мне не очень хотелось.
Так что, переборов себя, я довольно быстро собрался, и уже через пятнадцать минут, мы стояли у кабинета подполковника.
Войдя внутрь, сразу перешли к делу.
Пересказав основные моменты всего действа, я упомянул, что академик не имел злого умысла и действовал во благо Родины и науки.
— Это уж, мы сами решим для чего и как он там закрылся. Надо же двадцать лет взаперти просидел и хоть бы хны. А у нас тут мужики жалуются, что в увольнительную не отпускаем, — она потёрла лицо руками, видимо, эта ночь тоже для неё была бессонной, — а что насчёт всех этих мракобесий с голосами и призраками в лесу?
— Так всё же просто, товарищ подполковник. Выдумки и только. Дайте мне этого Филина на часик, он всё сам быстро и выложит. Как артельщиков подговорил, как к бункеру лазил. Там значит, брал это, как его… транш. трансмуфа, тьфу ты. В общем, волшебное золото, его, значит, и сдавал государству. А себе и подельникам оставлял настоящее. Вот и вся история, — влез в разговор младший лейтенант.
— Возможно, вы и правы, Гаврилов. Факты, как говорится на лицо. Значит, пока разбираемся. Если всё подтвердится, то официально вас поздравлю и отправлю домой. А пока свободны, — отправила отдыхать нас Лисицына.
— Служу Советскому союзу, — гаркнул Роман и, не скрывая счастливой улыбки, вышел за дверь.
Я вёл себя более спокойно и, коротко попрощавшись, отправился вслед за ним.
Теперь у меня появилось немного свободного времени, чтобы проверить ещё одну теорию. И для этого мне был необходим местный архив. Если меня, конечно, туда пустят. Я уже понял, что здесь без бумажки с тобой особо никто не считается. И желательно, чтобы на ней было как можно больше печать и подписей.