Итак, согласно Яну, империалистический характер советской экспансии не может быть доказан, в то же время изоляционистский советский милитаризм заинтересован якобы в поддержке «статус кво» и в предотвращении войн.
Ошибка Яна не в том, что он утверждает наличие бюрократического милитаризма. Он есть, но помимо него есть и крайне агрессивный милитаризм, намного более агрессивный, чем любой «капиталистический ВПК». Этот милитаризм исходит от ВПК, который оказывается могущественной политической силой внутри советской системы и имеющей сильное лобби внутри партии.
ВПК стремится стать глобальной силой, как у себя в стране, так и за ее пределами. Его развитию препятствует уже не только бюрократия, его развитию препятствуют государственные границы СССР, его уже не удовлетворяют рамки советского блока и даже влияние в третьем мире. Его внутренняя динамика вступает в противоречие не только с политической структурой СССР но и в противоречие со сложившейся политической структурой мира. Каждая новая страна внутри советского блока, каждый новый очаг военных конфликтов, где СССР принимает прямое или косвенное участие, является новым стимулом для ВПК.
Советский ВПК хочет установить контроль над всем миром. В этом его raison dêtre. В этом внутренняя логика его развития. Все, что мешает его развитию, должно быть сметено с лица земли. Если ресурсы СССР в чем-то ограничены, создание глобальной мировой экономики позволит черпать ресурсы изо всего мира. В СССР уже открыто формулируется и обсуждается идея создания всемирного хозяйства, как дело недалекого будущего. «Переход к коммунистической цивилизации, — говорят Загладин и Фролов, — является спасением человеческой цивилизации вообще».
Империализм Запада был лишь первым приближением к попытке глобализации всемирной экономики. Советский империализм по настоящему глобален. Он требует абсолютного доминирования. Он тотален в своих претензиях.
Вряд ли кто из западных авторов столь ярко показал экспансионистский характер советского милитаризма, чем Касториадис. Он представляет его «как грубую силу ради грубой силы», т. е. утверждает, что он подчинен лишь своей внутренней динамике. Но эта «грубая сила» является следствием политической экономии советского общества. Она объясняется характером его производительных сил. Касториадис лишь неправ в том, что недооценивает «бюрократического милитаризма» в СССР, до сих пор оказывающего сдерживающее влияние на советскую экспансию.
II. PAX SOVIETICA
Советский радикализм превратился в господствующую тенденцию советского общества уже в середине 60-х гг., перевесив изоляционистские тенденции партийной бюрократии. Под растущим давлением ВПК в 1966 г. была впервые в истории СССР конкретно, а не абсолютно выдвинута программа глобальной победы в мировом масштабе. Джадсон Митчелл замечает что именно в этот период в СССР была открыто и че ко сформулирована концепция «скорого мирового господства».
«Мир и социализм неотделимы!» — утверждает официальный советский лозунг. Это означает, что в мировом масштабе мир может быть достигнут только при полной победе социализма. Раньше коммунистическая идеология связывала мир и социализм лишь эсхатологически. Теперь эта связь приобрела характер близкой неотвратимой возможности. Михаил Суслов, главный советский идеолог, сказал в 1971 г.: «Невиданное обострение всех антагонизмов капиталистического общества делает революционные преобразования настоятельной необходимостью». Суслов также сказал, что «всемирный революционный процесс замены капитализма социализмом продолжает развиваться и углубляться». Согласно Суслову и другим советским лидерам мировая победа коммунизма является почти неизбежным близким событием из-за общего распада западного мира и его неспособности сопротивляться. «Предстоящие десятилетия, — говорит академик Николай Иноземцев, — ознаменуются новыми прорывами цепи империализма в различных звеньях. Социальные революции возможны в самых разных районах капиталистического мира, а также в развивающихся странах».
«У Запада нет будущего, — утверждает влиятельный журналист, член ЦК КПСС Юрий Жуков. — Западная система незащитима».