Одним из главных объектов критики со стороны партаппарата явилось капстроительство в Сибири и на Дальнем Востоке. Как заметил Алан Крончер, политическое руководство стало упрямо сопротивляться планам ускоренного развития Сибири.
Была начата шумная кампания, дабы коммунисты на всех уровнях, начиная с первичных парторганизаций и кончая парторганизациями министерств всячески контролировали свои учреждения, т. е. ограничивали самостоятельные действия технократии. Словесной формулой в таких случаях являлось приписывание ведущей роли «рабочему классу», т. е. партии, ибо, согласно официальной идеологии, партия есть авангард рабочего класса. Говорилось, что в «условиях НТР ведущая роль рабочего класса не только не уменьшается, как это пытаются утверждать буржуазные идеологи и разного рода ревизионисты, напротив, рабочий класс в еще большей мере выступает, как решающая сила созидания нового общества».
По-видимому, на 24 съезде партии в 1971 г. произошло какое-то столкновение в этой области, поскольку утверждалось, что этот съезд «разбил попытки принизить роль рабочего класса (т. е. партии — М. А.) в обществе».
С другой стороны представители ВПК впервые открыто бросили вызов партийному руководству экономикой. Была впервые открыто сформулирована необходимость радикальных изменений советской общественной системы (разумеется, не в сторону политической демократизации). Военный экономист Т. Бульба на страницах военного журнала Коммунист вооруженных сил заявил, что система управления экономикой, сложившаяся в тридцатых годах, является уже лишь историческим пережитком. «Существующая у нас тогда система управления экономикой сложилась в основном в период, когда стала осуществляться ускоренная индустриализация страны», — утверждает Бульба. Тогда, по его словам, пришлось усилить административные начала, «строго регламентировать, детализовать все стороны хозяйственной деятельности предприятий: централизовать сбыт выпускаемой продукции... К середине 60-х гг. в экономической жизни страны произошли огромные качественные и количественные изменения. Стало очевидным, что при строгой регламентации деятельности предприятий, высокой степени детализации производственных заданий, спускаемых вышестоящими организациями уже невозможно без больших издержек и потерь учитывать из единого центра всю гамму спроса на продукцию. Возникло противоречие между возросшими масштабами производства и сложившимися методами хозяйствования. Перед обществом стала задача — расчистить путь, снять всякие преграды, мешающие полному простору действия экономических законов социализма, теснее увязать производство с потреблением».
Это заявление Бульбы содержит изрядную долю демагогии. То, чего желает технократия, это нечто обратное лозунгу «теснее увязать производство с потреблением», ибо старая система хозяйствования оставалась единственным в советских условиях способом защиты потребителя. Если технократии удастся «расчистить путь» и «удалить всякие преграды», то производитель полностью будет диктовать свои условия потребителю.
«Расчищение пути» — это вызов доминирующему положению партаппарата и дело не только в централизованном планировании. Дело вообще в политическом контроле над экономикой, о чем Бульба вслух не говорит. За его требованиями стоит прекращение вмешательства партаппарата в дела экономики, прекращение кадрового контроля над назначениями в промышленности и многое другое. Выполнение всех этих высказанных и невысказанных требований дало бы технократии огромную политическую независимость.
Представители технократии призывали также к широкому использованию принципа «демократического централизма», который, как утверждалось, является стержнем системы управления хозяйством, ее становым хребтом. Далее ставился под вопрос сам принцип территориального управления, а именно, принцип контроля со стороны местных территориальных парт организаций. Поэтому появилась настойчивая тенденция выходить за рамки территориальных разграничений при развитии промышленных районов, дабы сделать контроль со стороны местных парторганизаций практически невозможным.
Кристиан Дювель обратил внимание уже в 1974 г. на почти открытое столкновение между Брежневым и Косыгиным по вопросу экономической политики. 11 октября 1974 г. в речи в Кишиневе Брежнев заявил следующее: «Возьмем промышленность. Она развивалась у нас, главным образом, за счет строительства новых предприятий. Это позволило нам создать мощный экономический потенциал, превратить нашу страну в первоклассную индустриальную державу. Разумеется, мы и впредь будем строить новые предприятия там, где это необходимо. Однако, главное состоит теперь в том, чтобы научиться по-настоящему эффективно, полностью использовать мощности каждого действующего предприятия, научиться брать и числом, и уменьем».