Советская "вторая экономика" во многом напоминает явление, известное на Западе", как "черный Б.", но не равнозначна ему. Коррупция, фальсификация отчетов, уклонение от уплаты налогов, подпольное производство, хищения государственной собственности, злоупотребление служебным положением — все то, что подводится в СССР под понятие Б., — не случайный или искусственный нарост на теле коммунистической экономики. Это — интегральная, органическая часть "советского образа жизни".
"Вторая экономика" — не исключительно советское явление. Однако в СССР она порождена специфически советскими причинами: нехваткой товаров и услуг, нищенской зарплатой, понуждающей население искать незаконные пути обогащения, негибкостью руководства, идеологизированной системой производства и распределения. Советские предприятия вынуждены прибегать к незаконным операциям, чтобы выполнить план, обеспечить снабжение, реализовать готовую продукцию. Так что вторая экономика (в советском определении — Б.) является симбиотическим подвидом коммунистического хозяйства, выполняющим важные и полезные функции. Она перераспределяет награбленное, перемещая — наново и более справедливо — национальный продукт от эксплуатирующего правящего класса к эксплуатируемому народу, предлагает населению товары и продукты, которые государство не в состоянии ему предоставить, создает неформальные связи и отношения (они пронизывают социальную ткань общества сверху донизу), необходимые для существования людей, компенсируют несправедливость права и бессилие закона. Таким образом, Б. в известном смысле — смазочное масло советской государственной и хозяйственной машины. Без него замерла бы вся общественная жизнь.
Б. — еще и единственная реальная форма участия населения в управлении страной. Вся экономическая структура советского общества порочна. Поэтому любая серьезная попытка уничтожить Б. создала бы угрозу системе. Неудивительно, что идеологические атаки властей на Б. ограничиваются частными (хотя и не единичными) террористическими мерами. В конечном же счете Б. всегда выходит из борьбы победителем, захватывая все новые сферы коммунистического производства.
Стремление к Б. в советском обществе непреодолимо (и неистребимо) еще и потому, что он спродуцирован психологией человека — его тягой к неотчужденному труду и к собственному делу, где он производитель и хозяин.
Слово Б. используется советской пропагандой и для иронической оценки политики зарубежных государств и деятельности руководителей, неугодных Москве. В этом случае Б. сопутствуют обличительные определения: "грязный", "кровавый", "черный", которые, впрочем, мало что добавляют к его эмоциальной окраске, ибо Б., в советском толковании, всегда аморален.
"Нам сообщают, что кладбищенский бизнес процветает буквально во всем, что связано с погребальным ритуалом. В силу печальных обстоятельств человек оказывается беззащитным перед диктатом разных дельцов и проходимцев, которых не останавливает чужая скорбь, если речь идет о наживе". ("Литературная газета", 31 декабря 1983, с. 14.)
"Впервые в истории современного олимпийского движения игры целиком отданы на откуп частному бизнесу". ("Литературная газета", 21 декабря 1983, с. 11.)
"Человек не слишком крепких моральных устоев, он бросил две семьи, сына, связался с людьми, сделавшими своим бизнесом клевету". ("Белая книга", М., "Юридическая литература", 1979, с. 22.)
БЛОК КОММУНИСТОВ И БЕСПАРТИЙНЫХ
— предвыборный лозунг, используемый в СССР при проведении избирательных кампаний для создания видимости единства партии и народа.
Выражение Б. к. и б. вошло в пропагандистский оборот в 1937 г., накануне первых выборов в Верховный Совет СССР. К тому времени оппозиция в стране была разгромлена, все общественные объединения и организации, пытавшиеся сохранить творческую или идеологическую независимость от КПСС, уничтожены. Власть полностью сосредоточилась в аппарате ЦК, а фактически — в руках Сталина. Тогда-то для прикрытия тотальной партийной диктатуры и было решено насадить в общественном сознании представление, будто террор и "чистки" осуществлялись в интересах народа и завершились установлением демократии. Так возникло словосочетание Б. к. и 6., лишенное всякого социального содержания и политического смысла.
Известно, что депутаты на всех уровнях подбираются в СССР партийными организациями. Часть из них рекрутируется из беспартийных, чтобы создать декорум народовластия. Хотя эти люди номинально не состоят в КПСС, они проверены партией и служат ей преданно. Этот странный союз обусловлен тем, что коммунистам в СССР "блокироваться" просто не с кем, ибо иной — некоммунистической — партии в стране не существует. Комсомол и профсоюз — организации коммунистические. "Комсомол — активный резерв и помощник партии", сказано в программе КПСС; профсоюзы, по словам Ленина, — "приводные ремни партии" и "школа коммунизма". В своей деятельности они руководствуются исключительно директивами и указаниями партийных органов, не проявляют собственной инициативы, не проводят своей политики. Они не могут "блокироваться" с партией, поскольку поглощены ею и целиком ей подчиняются. Идея же блока с беспартийными вообще нелепа, поскольку беспартийные никак не объединены и не имеют своих организаций. Таким образом, Б. к. и б. — откровенная фикция, лишь весьма слабо маскирующая безраздельное господство и неограниченную власть партократии, антидемократическую сущность коммунистического режима.