– Пока же, – Рузвельт снова обернулся к Литвинову, – я могу сказать следующее: четырехсторонний или даже трехсторонний – без Японии – пакт, разумеется, абсолютно неприемлем для Токио. Но отказ Японии развязал бы мне руки для заключения пакта с вами.
– А что вы думаете, господин президент, по поводу соглашения с нами о совместных действиях, когда возникнет опасность для мира?
– О, господин Литвинов, я бы предпочел воздержаться от двусторонних обязательств. Лучше в случае необходимости я сделаю одностороннее заявление.
Шесть дней спустя советская и американская делегации обменяются нотами об установлении дипломатических отношений и нотами по вопросу о пропаганде, то есть о взаимном невмешательстве во внутренние дела. В совместном коммюнике о финансовых вопросах будет зафиксировано «джентльменское соглашение», по которому взаимные претензии сторон аннулировались, а СССР обязался заплатить США «в качестве взноса в счет долга Керенского или прочего сумму не ниже 75 миллионов долларов в форме процента сверх обычной процентной нормы на заем» – именно на заем, поскольку Советский Союз нуждался в валюте для закупок за границей машин и оборудования. При этом оговаривалось желание президента и конгресса получить 150 миллионов долларов, Литвинов же обещал «посоветовать своему правительству согласиться на 100 миллионов долларов».
В заявлении для печати нарком скажет:
– Обмен нотами не только создает необходимые условия для быстрого и успешного урегулирования неразрешенных проблем, относящихся к прошлому, но – что важнее – открывает новую страницу в развитии подлинно дружественных отношений и мирного сотрудничества двух стран. Появляется возможность наладить экономическое сотрудничество. Все это окажет самое благоприятное влияние на дело мира, честные люди земли будут этим обрадованы. К сожалению, во многих случаях под прикрытием нормальных отношений выращиваются недоверие и недоброжелательство, которые иногда приводят к самым ненормальным действиям. Мы хотим не таких, а подлинно дружественных отношений с Соединенными Штатами. Уже сейчас есть точки соприкосновения между нашими странами, их число увеличится, и тогда почва для экономического, культурного сотрудничества, для борьбы за мир еще более расширится.
Отсутствие отношений в течение 16 лет содействовало накоплению в Соединенных Штатах неправильных и ложных представлений о положении в СССР, – продолжит нарком. – В Москве не было официальных американских представителей, что лишало президента США возможности получать информацию из первоисточника. Многие люди занимались распространением самых диких басен о Советском Союзе. Я дал президенту полную информацию о нашей политике. Президент и я отлично понимали друг друга, понимали положение каждой стороны. Президент вновь убедился в том, что для урегулирования основных вопросов не существует непреодолимых препятствий. Я убежден, что восстановление отношений между двумя великими странами вызовет только один вопрос: почему это не было сделано раньше. Сейчас все осознают, что устранена одна из важнейших политических и экономических аномалий.
Сквирскому же Литвинов перед отъездом заметит:
– Мы сделали огромное дело. Работы у вас теперь прибавится, надо закрепить и развить достигнутое. Следите за финансовыми вопросами: они могут стать лазейкой для всех противников признания.
Меньше чем через месяц, 13 декабря, посол США Уильям Кристиан Буллит вручит в Кремле верительные грамоты М.И. Калинину.
8 января верительные грамоты президенту Франклину Рузвельту вручит в Белом доме советский полпред в США Александр Антонович Трояновский.
МИР МОЖНО СПАСТИ
В декабре 1933 года ЦК ВКП(б) принял постановление о развертывании борьбы за создание эффективной системы коллективной безопасности в Европе. В нем предусматривались возможность вступления СССР в Лигу наций и заключение региональных пактов о взаимной защите от агрессии. Советский Союз считал, что война во всяком районе – это очаг мировой войны, поэтому задача всех стран объединить усилия для борьбы с агрессией любого государства, в любом пункте планеты.
Советский Союз вел переговоры о Восточном пакте с Францией. Структура пакта предусматривала заключение двух соглашений, связанных в единую систему: пакта о взаимопомощи между Германией, СССР, Польшей, Прибалтийскими странами, Чехословакией и Финляндией и гарантийного франко-советского договора о взаимопомощи. Франция стала бы гарантом Восточного пакта, а СССР – гарантом Локарнского договора 1925 года, подписанного Англией, Францией, Бельгией, Италией и Германией.
Стремясь заручиться поддержкой Восточного пакта, министр иностранных дел Франции Луи Барту отправился в поездку по европейским столицам.
Лондон, понедельник, 9 июля 1934 года
Французский посол Корбэн устроил прием по случаю пребывания в Лондоне Луи Барту. В зале собрались иностранные послы, представители высшего света, парламентарии, английские дипломаты во главе с Джоном Саймоном, который два дня вел с Барту переговоры о Восточном пакте.
Барту был в центре внимания. «Горячий гасконец» с седой бородкой клинышком, в золотом пенсне быстро переходил от одной группы приглашенных к другой, его большая лысая голова мелькала то там, то здесь.
Об этом адвокате, литераторе, историке, члене Французской академии, избранном в «бессмертные» за труды о Ламартине и Мирабо, Бодлере и Вагнере, о политике, семнадцать раз занимавшем министерские посты, премьеры говорили: «Иметь его в составе своего кабинета опасно, не иметь – трагично». Его колоритная личность затмевала иных глав правительств. Почтенный возраст вроде бы и не давал себя знать: Барту постоянно держался в форме, ежедневно вставал в пять утра, принимал холодную ванну, делал гимнастику и в шесть тридцать садился за рабочий стол.
Этот старик, казалось, был неуязвим для врагов и соперников. Он никогда не оглядывался назад, прошлое интересовало его как материал для историка. Как политик он смотрел только вперед. В литературе и истории он находил отдых от политики. Он никогда не шел против фактов, перед ними он преклонялся. Это был тот самый Барту, член правой партии, в первые годы после Октябрьской революции – один из самых ярых врагов Советской России. Когда Советский Союз вырос в великую державу, он стал способствовать франко-советскому сближению, заметив в одной из своих речей: как у буржуазного историка у меня один взгляд на СССР, как у практического политика – другой. Этот эклектик и скептик умел делать из нужды добродетель, перестраиваться на ходу, блестяще забывать то, что нужно забывать. У Луи Барту было кредо: в политике надо всегда искать соглашения принципов и примирения интересов.
Сейчас в Лондоне он пытался примирить интересы Англии и Франции. Уединившись на приеме с Саймоном у окна, он доказывал ему, как бы продолжая переговоры:
– Мы еще можем стабилизировать положение в Европе. Восточный пакт в рамках Лиги наций – Советская Россия должна в нее вступить – мы оставим открытым для Германии. У Гитлера окажется два варианта: либо быть окруженным, либо принять участие в системе коллективной безопасности.
– В принципе, – ответил сэр Джон, – мы не против региональных пактов. Но нажимать на Германию нам бы не хотелось. Наше же отношение к Советской России вы знаете.
– Знаю, – перебил Барту. – Но не в нынешней ситуации его демонстрировать. Германия перевооружается бешеными темпами. Еще в «Майн кампф» Гитлер призывал к уничтожению Франции как смертельного врага рейха. Мы в такой ситуации не можем сидеть сложа руки. Если Восточный пакт сорвется, мы заключим союз с Россией.
– Германия, – заметил Саймон, – хочет лишь равенства в вооружениях, и это ее право. Дать реализовать ей это право – первое условие нашего одобрения пакта. Второе наше условие – гарантии СССР и Франции должны распространяться на Германию. Иными словами, Германия должна стать участницей франко-русского пакта о взаимопомощи.