Жозеф Томаси, секретарь профсоюза рабочих автомобильной и авиационной промышленности и член Центрального Комитета коммунистической партии, помогал добывать информацию и вербовать агентов на заводах. В конце 1924 года, когда на него обратила внимание контрразведка, он отбыл в Москву, откуда больше не приехал.
Более удачливым агентом оказался русский эмигрант Иван (Жан) Моисеев, который был одним из тех, кто не вернулся в Россию после революции. Он выехал в Соединенные Штаты в 1907 году, но четыре года спустя обосновался во Франции, где стал совладельцем, а потом и единоличным хозяином механической мастерской с несколькими рабочими, в основном иностранцами. Когда его друзья и духовные наставники оставили Париж и уехали в Россию, чтобы принять участие в исторических событиях, Моисеев остался во Франции. Не подходящий для роли резидента, он, тем не менее, устанавливал контакты, вербовал агентов и временами использовал свою мастерскую для подпольной работы. Часто он оказывал весьма ценные услуги. Его имя звучит в нескольких шпионских делах двадцатых и тридцатых годов, но он избежал ареста вплоть до начала войны в 1939 году.[22]
Советский разведывательный аппарат во Франции в этот ранний период был построен на узкой основе и оставался хаотичной и неэффективной организацией, пока Жан Креме, входивший в состав партийного руководства, не сломал все устаревшие традиции и принципы и не взял на себя тяжелую ношу главного организатора агентурной сети.
Креме, начавший свою карьеру как лидер молодежной коммунистической организации в Нижней Луаре, выдвинулся и стал секретарем профсоюза судостроителей в Сен-Назере, который сам по себе представлял большой интерес для советской разведки. Кроме того, он был одним из секретарей союза рабочих металлургической промышленности — тоже важный объект для сбора информации о французской индустрии. Когда Креме в 1924 г. взял на себя обязанности подпольного организатора, Коминтерн, желая упрочить его положение, предложил ему выставить свою кандидатуру на муниципальные выборы в четырнадцатом округе Парижа. Его избрали, но он почти не бывал ни в городском совете, ни в Центральном Комитете партии.
Креме преуспел, создав большую агентурную сеть в арсеналах, на верфях, в портах и на военных заводах по всей Франции. Его секретарша и гражданская жена Луиза Кларак была главным его помощником. Большое число агентов и субагентов снабжали его информацией из Версаля и докладами о пороховых и других военных заводах, о складах оружия и боеприпасов, о производстве противогазов, об институте авиационной техники, об испытаниях новых дальнобойных пушек в лагере Сатори и о заводах в Сен-Назере (гидросамолеты, листовая броня, подводные лодки). Креме часто ездил в Москву для личных докладов, письменные сообщения он посылал курьером через Берлин.
Факт, о котором Французская коммунистическая партия и не подозревала, но который хорошо знал Сталин, состоял в том, что Креме, зависящий от Москвы, был более надёжен, чем большинство других партийных лидеров. 26 марта 1926 года Сталин, впервые появившийся во французской комиссии Исполнительного комитета Коминтерна, заранее попросил прощения за «недостаточно хорошее знание французской ситуации». Но это не помешало ему дать рекомендации людям, которых он наметил на роль лидеров для Парижа. Ссылаясь на Креме и основываясь на его оценке обстановки, Сталин поставил задачу бороться как с правыми, так и с ультралевыми, для чего предложил создать ведущую группу из четырех французских коммунистов и назвал Пьера Семара, Жана Креме, Мориса Тореза и Гастона Монмуссо. Естественно, его предложение было принято. В июне 1926 года Креме, французский шеф советской разведывательной сети, был избран членом Политбюро Компартии Франции. Ни руководство партии, ни ее профсоюзы не знали, к каким делам был привлечен Креме в период с 1924-го по 1927 год.
Со своей стороны Креме не знал, что французская контрразведка, долгое время наблюдая за ним и его помощниками, получила копии некоторых его донесений и приготовилась к тому, чтобы сделать свой ход.