89
марта
Власть заметалась.
Партийное руководство, приказывая организовывать собрания, заставляя выслушивать партийные решения, знакомя со спорами, которые велись на партийном Олимпе, невольно само создавало оппозицию, причем из членов своей же партии, тех людей, которые имели наивность всерьез поверить в благие его намерения.
Несомненна роль XX съезда КПСС, «секретного доклада», прочитанного Хрущевым в последний день работы съезда, в создании качественно новых условий развития общественного сознания в стране. Решения XX съезда были привлекательны для политической элиты прежде всего тем, что означали отказ от использования репрессий и террора во внутрипартийной борьбе, гарантировали безопасность высшему и среднему слоям партгосноменклатуры. Исключалась возможность не только массовых погромов по образцу 1937-1938 гг., но и повторения «ленинградского дела». Осуждение «периода культа личности» и лично Берии снимало ответственность с местных исполнителей и организаторов политических процессов, сохранявших свои посты в партийно-государственной системе. Чем суровее раздавалась критика в адрес Сталина и Берии, тем меньше было спроса с других.
Но был у решений XX съезда и другой аспект. Доклад Хрущева уничтожил однозначность оценок роли партии в истории страны. Хотел или не хотел этого Первый секретарь ЦК КПСС, он спровоцировал обсуждение вопросов о цене преобразований, о том, что из трагедий прошлого было порождено лично Сталиным, а что было предопределено самой партией, идеей строительства «светлого будущего». Разрушение одномерности в восприятии прошлого, отход от канонов «Краткого курса истории ВКП(б)» не могли не порождать критичность в оценках.
Роль ЦК КПСС в возникновении оппозиционных настроений в стране
Обстоятельства появления интеллектуальной оппозиции режиму становятся очевидными на примере обсуждения «секретного доклада» на закрытом партийном собрании в Теплотехнической лаборатории АН СССР. Собрание шло два дня — 23 и 26 марта 1956 г. Здесь, в среде научно-технической интеллигенции, доклад породил политическую дискуссию, оцененную как политически ошибочную, содержащую клевету на партию, XX съезд, ЦК и его руководителей. Донос, направленный в ЦК, сохранил высказывания участников собрания. Младший научный сотрудник Р. Г. Авалов: «Народ бессилен, поэтому удалось небольшой группе людей установить свою диктатуру... Самой радикальной мерой изжития вредных явлений в нашей жизни может быть вооружение народа...» Г И. Щедрин (техник): «Мы говорим о силе партии и власти народа, ее не было и нет. Мы со Сталиным пошли бы и к фашизму... Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущева, его доклад о культе "с умом" не обсуждали на съезде... Хрущев навалил нам великую кучу всяких фактов, а нам надо разбираться, почему это не сделали на съезде...» Смолянкин (младший научный сотрудник) «высказывал недоумение: почему вопрос о культе личности не обсуждался на съезде, неправильно утверждал, что члены партии потеряли самостоятельность и партийность... партбилет для многих является средством для получения в жизни
90
лучшего места»
В центре обсуждения на собрании оказалось выступление младшего научного сотрудника Ю. Ф. Орлова. Он заявил, что «наша страна социалистическая, но недемократическая. Неправильно делаем, когда сравниваем социализм с капитализмом, тогда почему не сравнивать с рабовладельческим строем...». «У нас такое положение, когда собственность принадлежит народу, а власть — какой-то кучке прохвостов... Наша партия пронизана духом рабства. Большинство членов партии приспосабливаются, так получилось и на XX съезде... Заседания Верховного Совета производят жалкое впечатление. Смешно сказать, что доклад т. Хрущева о культе личности не обсуждался на съезде. В основном в нашей партии все осталось по-прежнему: старый дух подхалимства, наш государственный и партийный аппарат завален такими людьми. Пресса состоит из проходимцев и приспособленцев. В лице госбезопасности мы вырастили такого ребенка, который бьет нас по морде»91
За Орловым пошли многие участники собрания. Попытки партийного руководства переломить ход обсуждения особого успеха не имели. При голосовании предложение осудить выступление Орлова и ряда его сторонников получило только на два голоса больше, чем другое, по сути поддержавшее Орлова92 Орлова вызывали в политотдел Теплотехнической лаборатории, там он по сути подтвердил свои убеждения, более того, добавил, что эти мысли у него появились еще в 1946 г., когда он служил в армии. Еще в то время он говорил с офицерами, что неправильно, когда в партии все подчинено одному человеку. Поступив в Московский университет в 1947 г., он высказывал свои сомнения студентам- однокурсникам93 Но стать открытым политическим противником системы его вынудило обсуждение «секретного доклада» на XX съезде.