Анекдоты о госбезопасности возникали и в эпоху "большого террора" (конец 1930-х годов), и во времена его рецидивов (конец 1940-х – начало 1950-х годов), и в сравнительно благополучные времена "оттепели" Продолжают они возникать и в наши дни, ибо советское общество по-прежнему пребывает в безвыходной зависимости от этих всесильных "органов". И недобрый смех продолжает оставаться средством реванша, одним из главных орудий психологической самозащиты порабощенного человека.
– НКВД постановил в честь Максима Горького переименовать высшую меру наказания в максимальную.
(Начало 1930-х гг.)
Стук ночью в дверь. Все вскочили с постелей.
– На выход. С вещами! Только без паники. Это я, сосед. Ничего страшного. Наш дом горит.
(1937 г.)
Встретив живущего рядом чекиста, сосед говорит:
– Добрый вечер!
– Какой может быть "добрый вечер", когда сейчас утро?
– Извините, но когда я вас встречаю, у меня в глазах темнеет.
(1937 г.)
Двое шли зимой по улицам Москвы. Было 30° мороза.
Один сказал:
– Невыносимо!
К нему тотчас подошли и сказали:
– Вы арестованы.
– За что же?
– Вы заявили, что режим для вас невыносим.
– Я сказал, что холод невыносимый!
– Врете, холод выносимый. Если невыносимый, значит режим!
(1930-е гг.)
Другой вариант:
– Проклятая жизнь! – говорит Рабинович.
– А ну, пройдемте! – говорит встречный чекист в гражданской одежде.
– Я говорю – проклятая жизнь на капиталистическом Западе! – объясняет Рабинович.
– Так я вам и поверил! Знаем, где проклятая жизнь…
Арестовали человека по подозрению в опасных идеях. Привели в НКВД.
– Что он говорил?
– Да ничего.
– А в чем дело?
– Да в том, что он ничего не говорил!
(1938 г.)
Отчего люди счастливы.
Пришел немец домой. Жена подала ему отбивную и пиво. Он поужинал, лег с женой в постель и был счастлив.
Пришел домой англичанин. Жена принесла ему ужин. Потом он вышел погулять с собакой. После его возвращения они пошли спать. И были счастливы.
Пришел домой француз и не застал жену дома. Он взял бутылку шампанского и поехал к любовнице. И был счастлив.
Пришли поздно вечером домой с работы русский и его жена. Задержались на собрании, где громили очередных "врагов народа" и все единогласно требовали для них расстрела. Успели поругаться и легли спиной друг к другу.
Заполночь стук в дверь.
– Кто там?
– НКВД! Открывайте.
Вошли.
– Петров? Вы арестованы. Вот постановление об аресте и обыске.
– П-простите, я Иванов! Петровы живут этажом выше. Над нами.
Чекист (дворнику, выходя) :
– Опять напутал спьяну?!..
И, несмотря на шум, доносящийся сверху. Ивановы легли спать и были счастливы…
(1930-е гг.)
– Какое самое высокое здание в Москве?
– Здание НКВД на Лубянке. Оттуда видны и Соловки, и
Беломорканал, и Колыма…
(1930-е гг.)
Солнышко село!
Ну, это уже слишком!
(1938 г.)
302
На плоишди Дзержинской) в Москве: – Где здесь Госстрах11
Где Госстрах не знаю, а Госужас вот (показывает на Лубянку).
Как вы живете? 1920-е годы.
Как вы? Живете? Начало 1930-х.
Как? Вы живете? Конец 1930-х.
(1938 г.)
На параде маршал объезжает войска.
– Здравствуйте, товарищи пехотинцы!
– Здравия желаем, товарищ маршал!
– Здравствуйте, товарищи танкисты, летчики, артиллеристы!..
– Здравия желаем, товарищ маршал!
– Здравствуйте, товарищи чекисты!
– Здрасте, здрасте!.. (с угрожающей интонацией).
(1938 г.)
В СССР разрешили свободную охоту на медведей. Медведи побежали через границу. Среди них затесался заяц. Его спрашивают:
– Почему ты бежишь?
– Стреляют всех медведей подряд.
– Но ты же не медведь!
– Попробуйте доказать это органам!
(1938 г.)
– Слышали, Теруэль взяли!
– И мужа тоже?
– Да это город такой…
– Что?! Уже целыми городами берут!!!
(1938 г.)
(Теруэль – город в Испании, на короткое время занятый просоветскими "республиканцами" в 1938 году, во время гражданской войны. Этот эпизод был представлен советской печатью, как большая победа.)