Все неопознанные трупы мы доставляли в Шяуляй к церкви, и там уже родственники их опознавали и забирали.
Раз выехали мы на совместную с операми из МГБ операцию в большой хутор, где трижды уже бандиты жгли избирательный участок.
Весна, лес запахами полон, птички вовсю поют. Подъехали мы к хутору, спецназовцы окружили его со всех сторон, и мы с особистом вошли в самый большой дом в хуторе. Почти голая красавица застыла у кровати, а под подполом скребется кто-то. Два часа шел обыск в доме, трех бандитов уже вытащили из схрона, а баба та, как восковая фигура, замерла у своей постели.
Я переглянулся с особистом и дал бойцам рукой предупреждающий знак — три поднятых вверх пальца означали: “Осторожно, возможно применение оружия!” Сержант Савельев с бойцом подошли сбоку к женщине и, косясь на ее оголенные выпуклости, неожиданно ткнули штыком в перину. Из-под перины бесом выскочили два бандита — и к окну. Одного сержант Перепелица у печки сбил с ног, а второму удалось выпрыгнуть. Снайперы поддержки, естественно, с первого выстрела сняли бандита уже в огороде, а второго сержант взял в оборот, и тот признался, что в лесном схроне, недалеко от хутора, живут два английских шпиона и с десяток лесных бандитов. Три часа мы ходили по лесу, каждый кустик обшарили — нет схрона и все тут. А передвигаемся мы как обычно, боевым клином, дозор справа, дозор слева и сзади основная боевая группа.
В лесу красотища, а нам не до красоты лесной, озираемся, как бы пулю из бандитской засады не получить — ведь я в ответе за жизнь своих бойцов. Вдруг я почуял запах дыма, а откуда он идет — не пойму, показываю на пальцах сержанту Соловьеву, чтобы прикрыл особиста. Спецназ встал, и все втягивают носом воздух. И тут сержант Печерица показал на неприметный пенек, из которого шел дымок. Пень как пень, а из-под корневища струйка дыма поднимается еле заметно, и кусок ржавой трубы из земли виден. Бойцы убрали дерн вокруг и елочки молодые, а под ними — деревянный щит, аккуратно заделанный свежей травой и мхом. Подняли бойцы щит да пару связок гранат вниз бросили, потом спустились вниз.
Я сзади по лестнице спустился и понял, что еще есть ход ниже. И тут сержант Печерица показывает куда-то вниз и делает предупреждающие знаки. А там идет замаскированная лестница на второй подземный этаж, где мирно лежат пять английских диверсантов. Никогда прежде мне не встречались двухэтажные схроны.
Штыками бойцы потыкали сено и еще “подняли” трех лесных бандитов. Первым же рейсом всех британских разведчиков отправили в МГБ в столицу. Потом много чего интересного рассказали английские шпионы на допросах в Москве».
Надо отметить, что спецназ крепко-накрепко привязан к силовым ведомствам, руководители которых всегда тяготеют к определенной властной структуре государства. Поэтому настолько велика роль руководителей силовых структур в решении вопросов национальной безопасности государства. Мало кому известный пример из истории нашего государства. Когда в 1927 году на внеочередном съезде партии ставился вопрос о дальнейшем существовании трех фракций в Кремле: сталинской, бухаринской и троцкистко-зиновьевской, вопрос был разрешен Председателем ОГПУ СССР Вячеславом Менжинским в пользу сталинской команды. Поддержи Менжинский тогда Троцкого — и страна пошла бы по совершенно другому политическому пути, обретя, скорее всего, признаки леворадикального, еврейского государства.
Первой в партии ВКП (б) Сталин, опираясь на помощь ОГПУ, расстрелял через два года фракцию Троцкого, отправив самого лидера в бессрочную ссылку — сначала в Казахстан, а затем в Мексику. Потом пришел черед и фракции Бухарина, зятя Ленина. И уже много позже, начиная с 1935 года, Сталин смог тасовать колоду из руководителей силовых ведомств по своему усмотрению.
В апреле 1946 года Сталин дает поручение Министру МГБ СССР Абакумову состряпать уголовное дело на маршала Жукова, который, по донесениям информаторов МГБ, стал приписывать себе все военные победы в Отечественной войне.
В рамках этого «липового» дела 11 мая 1946 года были арестованы и преданы суду Военной коллегии Верховного суда СССР 70 высших офицеров Красной армии, в том числе маршал Новиков, член военного совета ВВС Н. С. Шиманов, заместитель главнокомандующего ВВС А. К. Репин, начальник главного управления заказов ВВС Н. П. Селезнев, заведующие отделами кадров ЦК партии А. В. Будников и Г. М. Григорян и еще 65 человек высшего комсостава Красной армии, оправданные лишь после смерти Сталина. При физическом воздействии следователей МГБ в подвалах внутренней тюрьмы МГБ маршал Новиков подписал следующие показания на маршала Жукова: «Жуков очень хитро и в осторожной форме пытается умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандующего. Нисколько не стесняясь, он переоценивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные военные планы операций разработаны им самим».