И если бы не генерал Бобков, то вполне возможно борьба с инакомыслием велась бы методами 37-го года. Получая инструкции из ЦК КПСС, Бобков старался их трансформировать в приказы не уничтожать диссидентов, а переубеждать.
Поскольку я в Управлении десять лет занимался репрессированными народами, могу привести такой пример: с 1969 года мы стали писать докладные записки в ЦК, чтобы предоставить немцам Поволжья автономию. Но всегда приходил отказ. Крымские татары тоже теребили высший эшелон власти, и мы получили указание не допустить экстремистские выступления. Отправляя справку в ЦК по крымским татарам, мы предлагали пути политического решения их вопроса, но на Старой площади ничего лишнего на себя брать не хотели. Мы получили в устной форме указания “сажать”. Если кто-то не хотел этого делать, его просто убирали с места. Много интеллигенции шло на контакт с нами — кто хотел продвинуться по службе, кто выехать за границу, кто просто улучшить свою жизнь. Мы помогали издать книгу, уехать в творческую командировку, получить квартиру, поставить телефон. Платная агентура в нашем управлении была большей редкостью. Наш контингент редко нуждался в деньгах, правда, женщинам-агентам к Восьмому марта цветы дарили. За достижение выдавалась, например, проверка на лояльность абитуриентов, поступающих в литературный институт имени Горького, или факт публикации в журнале “Наш современник” материала о писателе-эмигранте Льве Копелеве, разоблачающего его связи с антисоветскими центрами на Западе. Ведь что было — мы подпитывали своими интеллектуальными кадрами-агентами кадры НТС и Организацию украинских националистов, ведь если посмотреть список руководителей этих антисоветских союзов выходит, что чуть ли не каждый второй является нашим агентом».
То есть фактически, засылая в эти Центры своих агентов, КГБ обслуживал сам себя: соответствующие подразделения просто обеспечивали себе фронт работ. И далее следует, что рост штатной численности Пятого управления КГБ формировала засланная в эти Центры на Западе лучшая агентура КГБ. А следовательно, для борьбы с НТС и ОУН следует увеличить и работу КГБ. Выходит Комитету было выгодно держать эти структуры в полудохлом состоянии: вреда никакого, а КГБ раздувается от штатов.
В декабре 1973 года Андропову было присвоено звание генерал-полковника, а через три года ему присвоят звание генерала армии. В честь 60-летйя в 1974 году Андропова наградили Звездой Героя, и Брежнев ввел его в члены Политбюро.
После «пражской весны» и повторения практически венгерских событий Андропов стал думать о формировании собственного спецназа КГБ. А тут еще события в марте 1969 года на острове Даманский. Андропов был категорически против мощного армейского удара по китайцам и предложил Брежневу пустить в дело армейский спецназ, Брежнев поддержал председателя КГБ. Обошлось без войны с Китаем, и конфликт угас сам собой.
В 1973 году у Андропова появился новый помощник, Игорь Елисеевич Синицын, сын сотрудника разведки, офицер спецназа. И уже в 1974 году у Андропова появилась мысль о формировании в рамках КГБ отряда специального назначения.
На стол председателя КГБ легла докладная записка «кротов» разведки ПГУ, составленная по событиям формирования спецназа в Израиле и Америке. А так как Андропов считал Америку главным врагом СССР и источником зла, то он никак не мог отбросить в сторону столь значительные военные приготовления противника.
К этому моменту по всему миру уже действовали части спецназа, а в Израиле их уже насчитывалось целых двадцать восемь — отлично вооруженных и обученных отрядов спецназа. Вообще, редкий читатель знает, что спецназ Израиля формировали советские офицеры НКВД СССР и — что очень важно с исторической точки зрения — формировали его по приказу Сталина в 1948 году, когда Израиль получил государственное признание на международном уровне.
29 июля 1974 года Андропов подписал суперсекретный приказ, начинающийся двумя нулями, о штатном формировании отряда специального назначения КГБ — отряда «А». Что особенно важно отметить, этот приказ не дали на перепечатку даже самым проверенным машинисткам КГБ и о формировании этого спецназа знали буквально единицы сотрудников КГБ и ЦК партии. Отряд «А» сформировали в Седьмом управлении КГБ СССР, что говорило о его заграничной направленности, ведь Седьмое управление занималось тогда охраной дипломатических представительств СССР. Начальником этого управления в 1974 году был генерал-майор Михаил Михайлович Милютин. И практически вся первичная работа по формированию сверхсекретного спецназа антитеррора легла на его плечи.