Когда мы дымовыми шашками отметили место расположения отряда, наступила томительная тишина: слышался только надрывный гул вертолетных моторов, которые выбрали для эвакуации отряда площадку ниже нас на 50 метров. Но какие это были метры! “Духи” открыли шквальный огонь из всех видов оружия. Я корректировал по “Ромашке” посадку вертолетов, а подлетевшие “грачи” утюжили врага, не давая ему пойти в атаку.
Со всех сторон к сопке устремились пешие дозоры врага, а от реки на полном газу мчались пять БМП, битком набитые душманами.
Мои снайперы и пулеметчики прикрывали отход основной группы отряда в количестве 25 человек. Я последними ракетами указал “грачам” наступающие цели душманов и помчался сломя голову к последнему вертолету.
Командир должен уходить последним. Для меня это была аксиома, я должен, обязан был привезти матерям живых сыновей.
Сзади мою спину прикрывал мой верный ординарец сержант Витя Сычев, изредка поводя изрыгающим огонь автоматным дулом по наступающим “духам”. Страха уже не было, я видел, что отряд мой погрузился на вертолеты. Была гордость за своих бойцов, за вертолетчиков, за пилотов-штурмовиков.
Пробегая по маленькой бахче, я на ходу успел сорвать сочный арбуз и так вместе с арбузом и был подхвачен на борт последнего вертолета сильными руками сержантов Резенгауэра и Комарова.
Сержанта Сычева рубануло автоматной очередью прямо у борта “вертушки”. Эта очередь явно предназначалась мне, но Витек прикрыл меня в последнем броске.
Мы с Васей Селезневым втащили обмякшее тело друга в вертолет, и я махнул летчикам рукой. Последнее, что я увидел в окошко вертолета — это взлетевший на воздух от прямого попадания штурмовика вражеский БМП.
Когда мы подлетали к авиабазе в Баграме, я молил Бога, чтобы “духи” не сбили нас на подлете из ручного гранатомета. И Господь услышал мои молитвы!
Бойцы подхватили меня, вылезшего последним из вертолета с арбузом в руке, обняли, и так, молча, обнявшись, мы, 32 оставшихся в живых бойца, стояли на краю летного поля десять минут. Летчики тихо, отдав честь, обходили нас.
Три раненых моих бойца лежали на носилках и тихо, про себя, хлюпали носами — то ли от радости, то ли от горя. Отдельно, на плащ-палатке, лежал мой ординарец сержант Сычев, геройски погибший, спасая своего командира. Не сговариваясь, по моему взгляду, не обращая внимания на присутствие старших командиров и летчиков, мы вскинули автоматы к небу, и над летным полем авиабазы Баграма прогремел тройной салют над распростертым телом сержанта Виктора Сычева.
Свинцовый “груз-200” с прахом сержанта 1-й разведроты 781 отдельного разведывательного батальона 108-й мотострелковой дивизии Виктора Сычева покоится на его Родине — в Дмитровском районе Московской области.
В этом тяжелейшем боевом задании я потерял всего лишь одного бойца.
Наш комбат майор Николаев и начальник разведки дивизии стояли в стороне и наблюдали за нашим братанием. Они не хотели нарушать воинского братства бойцов спецназа, даже когда прогремел запрещенный на территории военной базы воинский похоронный салют.
Я подхватил свой арбуз и подошел к летчикам, без всяких слов обнял высокого майора, пропахшего порохом и соляркой, и вручил ему свой трофей. Летчик улыбнулся и молча принял у меня трофейный арбуз.
На следующий день с комбатом Николаевым я ездил в Кабул, где президент Афганистана Бабрак Кармаль вручил мне афганский орден Звезды. Но, как я и предполагал, 40 000 афгани мне не достались. Интересно, кто их получил?
Командир дивизии сказал, что я представлен к Звезде Героя за свой геройский рейд по тылам врага. Но русскую Звезду Героя я жду до сих пор. Интересно, кто же получил ее за меня?
В сентябре 1982 года я заслужил наконец-то родную советскую медаль.
В конце сентября в штаб нашего разведбата примчался взмыленный командир роты радиоперехвата, интеллигент, майор с двумя высшими образованиями. Он трясущимися руками положил на стол комбата перехваченную радиограмму командира душманского каравана, который шел в Пакистан с захваченными в плен восемью советскими пленными офицерами.
Караван находился где-то в провинции Парван, в районе нашего боевого действия. Судя по радиоперехвату, в этом караване также находились три группы американских, английских и французских телевизионных каналов: Би-би-си, Эн-би-си, ТФ-1. Вместе с караваном в Пакистан шли десять американских и арабских инструкторов-спецназовцев охраны.